чувствовал, что ей этого не хотелось. Правда, Эмилю и Эм пришлось остаться в моей квартире, которую я продолжал снимать, понимая, что Аля может выгнать меня в любой момент, опять же потому, что ей так может захотеться.

Катька пришла в бешенство, узнав о моём переезде. Я слышал, как она ругалась с Алей по телефону, обвиняла во всевозможных извращениях, произнося слова, значения которых не знала. А я знал, и мне было неприятно это слышать. Катя думала, что Аля меня использует, вот только для чего – оставалось загадкой. Члены моей семьи часто забывали, что я был признан полностью дееспособным, в состоянии самостоятельно принимать решения. После одного из таких разговоров Аля заплакала и у неё пошла кровь из носа, тогда я посоветовал больше не отвечать на звонки сестры.

Мне нравилось жить у неё дома, нравилось наблюдать за ней, прикасаться, пользоваться её ароматными мылом и шампунем, вкусно завтракать и ужинать в её компании. Мы жили вместе, но не были должны друг другу что-либо. Как и советовал Ошо, мы не требовали друг от друга любви, и это стало ново для нас обоих. Вместе мы строили идеальные отношения между мужчиной и женщиной, поступали только так, как нам нравится, и никогда не обижались.

Почему-то Аля пришла в восторг от моих изложений, которых за год накопилось пять блокнотов. Я начал писать, находясь ещё в психбольнице, когда доктор, и заметьте, без кавычек, посоветовал мне тренировать память таким образом. Каждый вечер перед сном я записывал всё, что со мной случилось за день, плюс некоторые мысли и наблюдения по этому поводу. Из этого упражнения можно было извлечь много плюсов. Например, утром, прочитав такой текст, я точно мог сказать, что случилось вчера, не боясь, что забыл важное. Данное понимание придавало уверенности в себе. Прокручивая в голове события дня, я ещё раз обдумывал своё поведение, пытался определить, лучше мне или хуже. Ну и, разумеется, тренировал память.

Каждый вечер, укладываясь в постель, Аля открывала один из моих, как она говорила, «дневников», и принималась читать, как развлекательную книжку. Я не понимал, что она находит в этом такого уж интересного – обычная жизнь обычного среднестатистического слабоумного, но она читала взахлёб, не отрываясь. Иногда смеялась, зачитывая что-то вслух, иногда казалось, что она вот-вот заплачет. В такие моменты я не хотел знать, что именно она читает. За месяц она просмотрела все мои изложения, а затем каждую ночь ждала очередную запись и тоже читала её, иногда что-то обсуждая со мной после. Практически всегда она спрашивала, не против ли я. Ей казалось, что она вторгается в личное. «У шизиков не может быть секретов, – отвечал я. – Каждый секрет шизофреника может стать причиной обострения, рецидива».

Единственная информация, которой не было в «дневниках», заключалась в том, что я давно не принимаю нейролептики, транквилизаторы и прочую психотропную дрянь. Только натуральные снотворные и глицин. Причиной этого был страх, ибо никто в мире не должен был знать о моём самолечении. Иначе мне снова начнут колоть яд насильно.

Таким образом, Аля знала практически всё о моей жизни. Ей казалось, что это очень трогательно, мне же – что это глупо. Я мог бы и так всё рассказать, если бы кому-то в мире было интересно послушать.

Перед сном я всегда делал ей расслабляющий массаж. Начинал с головы, переходил на шею и плечи. Далее руки – очень тщательно, каждый пальчик. Потом спина, поясница, ягодицы и ноги, заканчивая ступнями. Она говорила, что рождается заново после моих массажей. Перед первым разом я ещё раз показал ей справку и напомнил о том, что у меня отобрали лицензию, лишив права когда бы то ни было заниматься врачебной деятельностью. Я также объяснил, что целенаправленные внешние раздражения от прикосновений моих рук воспринимаются рецепторами кожи и мышц, рефлекторными точками и передаются в центральную нервную систему. Любой массаж оказывает некоторое влияние на человека и при неумелых действиях массажиста может закончиться печально, но она лишь нетерпеливо постучала ногами по кровати и попросила продолжать. Что я и сделал.

Ей нравилось думать, что от неё зависят наши отношения, а мне просто нравилось к ней прикасаться.

* * *

Никогда не предполагал, что наша связь может зайти далеко. С тех пор как мою голову захватили бесы, я перестал строить планы на будущее, но сегодня она не пришла ночевать, и я понял, что сгораю заживо.

Прождал её всю ночь, но она так и не появилась. С работы до дома я добирался один, так как Аля собиралась ужинать со своим начальником Сергеем. Потом написала короткое сообщение: «Не жди». Но я не смог не ждать. Ходил из угла в угол, смотрел в окно, вертел в руках телефон и жутко нервничал.

Взглянув со стороны на своё поведение, я понял, что ревную.

Теория Ошо, разумеется, великолепная, она идеально правильная и честная, но… Что делать с мужскими инстинктами, такими как чувство собственничества, желание обладать женщиной, не позволять никому из других самцов прикасаться к ней? Тут уже не думаешь ни о каких там: это её выбор, я не имею права менять человека, должен принимать её такой, какая она есть. Хочется просто свернуть шеи обоим!

А грудь изнутри распирает так, что хочется кричать. Или выть. Сделать себе больно, чтобы перебить неприятные ощущения. Или отключиться.

Я достаю из портмоне нейролептики, вытаскиваю пару таблеток – знакомый щелчок упаковки – и несколько минут неотрывно смотрю на них.

Здравствуй, рецидив.

На вкус они сладковатые. Какой-то придурок догадался добавить в дрянь усилитель вкуса, чтобы психи думали, будто глотают конфетки. Ну те, кто ещё пока что-то ощущает. Запивать следует большим количеством воды. Через десять минут после попадания внутрь дрянь начинает поступать в мозг, почки и печень. В другие органы тоже, но в меньших количествах. Меня интересует мозг. Практически мгновенная блокировка дофаминовых рецепторов. Другими словами, мозг частично отключается, мир воспринимается через мутную призму, тормозит. Агрессия, страх, нервозность действительно пропадают, но, увы, вместе с тем происходит нарушение способности мышления и моторных навыков. Человек превращается в овощ.

Зато нет мыслей в голове. Нет, вру, есть одна. Словно тебе нужно сделать что-то важное, срочное и жизненно необходимое, но ты забыл, что именно. Ощущения, что мысль где-то рядом, что ещё чуть-чуть, и ты схватишь её за хвост, поймаешь и поймёшь, что тебе нужно сделать. Но бесполезно. Ты, подобно коту, прыгаешь на добычу, но маленькая серая сволочь каждый раз успевает выскользнуть из-под когтистых лап, как бы близко ты ни был, как