— Послушайте, — сказала Элисон. — Я вам вот что хочу сказать, не лейте слезы. На самом деле вы едва начали с этим мужчиной. Он не знал, что такое брак. Он не знал, как создать полноценные отношения. Он любил всякие электронные штучки, навороченные аудиосистемы, автомобили и все такое прочее, вот от чего он балдел, верно?

— О да, — пискнула Колетт. — Но разве не почти все мужчины таковы? — Она прикусила язык. — Извините. — сказала она.

— Почти все мужчины таковы? — мягко переспросила Эл. — Допустим. Однако вопрос в том, таков ли он? Правда ли, что в самые важные минуты вашей жизни он размышлял о спортивных сиденьях и аудиосистемах? Но знаете, дорогая, есть мужчина для вас. Мужчина, который войдет в вашу жизнь на долгие, долгие годы, — Она нахмурилась. — Должна добавить… о, ну знаете… «в радости и в горе» — но вы были замужем, милочка, так что прекрасно все это знаете.

Колетт глубоко вздохнула:

— Его имя начинается на «м»?

— Не подсказывайте мне, дорогая, — попросила Эл. — Он еще не с вами, но уже близко.

— Значит, я его еще не знаю?

— Пока нет.

Вот и прекрасно, подумала Колетт: она только что перебрала в уме всех знакомых мужчин.

— Я встречу его на работе?

Элисон закрыла глаза.

— Вроде того, — пообещала она.

Потом нахмурилась:

— Скорее благодаря, чем на работе. Благодаря работе, да, скажем так. Сначала вы будете в некотором роде коллегами, а потом сойдетесь ближе. У вас будет, как же это называется, длительный союз. Возможно, вам понадобится время, чтобы сблизиться. Он должен проникнуться к вам расположением. — Она хихикнула. — У него некоторые проблемы со вкусом в одежде, но, полагаю, вы быстро это исправите, дорогая. — Элисон улыбнулась публике. — Ей нужно лишь подождать, и она сама все увидит. Захватывающе, да?

— Еще как, — кивнула Колетт.

Она продолжала внутренний монолог. Еще как, да. У меня есть надежда, есть надежда. Мне поднимут зарплату — нет, не это. Я обзаведусь собственным жильем — нет, не это. Я должна, мне следует, я обязана найти новую работу, я должна встряхнуть свою жизнь и открыть новые возможности. Но что бы я ни делала, что-то произойдет. Я устала, устала заботиться о себе. Что-то произойдет без усилий с моей стороны.

Элисон показала еще кое-что в тот вечер в «Олене и подвязке». Она поведала унылого вида женщине, что та отправится в круиз. Согбенная дама немедленно выпрямилась и исполненным благоговением голосом призналась, что с утренней почтой получила брошюру с рекламой круизов, которую она заказала, потому что серебряная свадьба не за горами и она подумала, что настала пора вывезти семейное счастье куда-нибудь подальше острова Уайт.

— Что ж, должна вам сказать, — произнесла Элисон, — что вы отправитесь в этот круиз, о да, отправитесь. — (Колетт восхитилась тем, как Элисон распорядилась деньгами женщины.) — И еще кое-что: вы прекрасно проведете время. Повеселитесь от души.

Женщина шире расправила плечи.

— Спасибо, спасибо огромное. — Она вся светилась.

Колетт видела это, несмотря на то что сидела в четырех рядах от нее. Это укрепило ее в мысли, что можно заплатить десять фунтов за вход и получить взамен море надежды. Дешево по сравнению с тем, что она платила в Брондсбери и других местах.

После представления Колетт прогулялась до вокзала Риверсайд, наслаждаясь вечерней прохладой. Солнце отбрасывало алую полосу на середину Темзы. Лебеди покачивались на молочной воде у берега. По ту сторону реки, по направлению к Датчету, рядом с пабом «Ослиный домик» несколько французских студентов, приехавших по обмену, макали своего товарища в воду. Она слышала их возбужденные крики, и на сердце у нее потеплело. Она стояла на мосту и широко махала студентам рукой, словно пыталась посадить небольшой самолет.

Я не вернусь завтра, подумала она. Вернусь, не вернусь, вернусь.

На следующее, воскресное, утро поезд встал из-за путевых работ. Она надеялась оказаться первой в очереди, но судьба рассудила иначе. Когда она ступила на перрон, солнце выглянуло из-за туч. На главной улице было полно автобусов. Она поднялась по холму к замку и «Оленю и подвязке». Огромная Круглая башня нависала над улицей, а у ее подножия чавкающим червяком извивался поток туристов с гамбургерами в зубах.

Одиннадцать утра, «Феерия» в самом разгаре. По залу, в котором медиум вчера давала представление, расставили столы и палатки. В одном углу — исцеление молитвой, в другом — Кирлиан-фотография,[20]личные столы экстрасенсов, укутанные в синель или бахромчатый шелк, щеголяли традиционным набором из колоды Таро, хрустального шара, талисманов, ладана, маятников и колокольчиков — плюс небольшой магнитофон, чтобы клиентки могли получить записи своих консультаций. Почти все экстрасенсы — женщины. Мужчин было только двое, мрачных и заброшенных: Мерлин и Мерлен, если верить их беджам. У одного на столе красовался бронзовый волшебник, размахивающий посохом, у другого — что-то вроде сушеной головы на подставке. Очереди к его столу не было. Туда-то Колетт и направилась.

— Что это? — проартикулировала она, указывая на голову. Непросто было сделать так, чтобы тебя услышали, гул предсказаний поднимался вверх и эхом метался под самыми стропилами.

— Мой духовный проводник, — ответил мужчина. — Точнее, его модель.

— Можно потрогать?

— Если хотите, дорогая.

Она пробежала пальцами по странной штуке. Не человеческая, а обычная кожа, что-то вроде маски, натянутой на деревянный череп. В идущий по лбу шнурок были воткнуты огрызки перьев.

— А, поняла, — сказала она. — Это индеец.

— Коренной американец, — поправил мужчина. — Этой модели сто лет. Я получил ее от своего учителя, а тот — от своего. Лазурный Орел вел три поколения медиумов и целителей.

— Наверное, это непросто, если ты парень. Решить, что положить на свой стол. Чтобы тебя не приняли за голубого.

— Послушайте, вы хотите узнать свою судьбу или нет?

— Вряд ли, — ответила Колетт. Чтобы расслышать его слова, ей надо будет прижаться к предсказателю как можно теснее, а ей отнюдь не улыбалась перспектива подобной интимности с приятелем Лазурного Орла. — Какая-то она грязная. — сказала Колетт. — Эта голова. Сбивает с толку. Почему бы вам не выкинуть ее и не раздобыть новую? — Она выпрямилась. Оглянулась по сторонам. — Простите, — крикнула она поверх головы клиентки сморщенной карге в шали, — простите, но где та леди, которая выступала прошлым вечером? Элисон?

Старуха ткнула большим пальцем.