в мою долину, проливаете тут кровь, стреляете в меня из арбалета… — начал я, продолжая движение к девочке.

— Именем Святого Ордена Пламени, я приказываю тебе, колдун… — начал здоровяк, делая шаг вперед.

Я остановился прямо рядом с воином. Тянут время, я чувствовал, как клирик, эта девчонка, Авелин Лавертен, сейчас молится, опять копит силы, чтобы направить на меня поток магии света. Это понимал каждый в отряде, поэтому они медлили. Для молитвы надо время.

— Или что? — спросил я у здоровяка, глядя ему прямо в глаза.

Воин тяжело сглотнул, но мигом взял себя в руки и, сведя брови, сощурил глаза. Он не сдвинется с места, пока клирик не даст приказа. За эти годы в тактике святых Орденов ничего не поменялось — нападать на темного мага только стаей, при поддержке клирика или другого проводника света, как они называли своих магов. А арбалетный болт был просто проверкой, не слабак ли я. Не слабак, так что пусть стоят и ждут, пока Авелин переговорит со своим начальством и даст отмашку.

Я обогнул воина, спокойно подставив святошам спину, и присел рядом с эльфийской девочкой. Все еще немного оглушена, но застыла, наблюдает за тем, что происходит.

— Как-то ты слишком часто оказываешься в кандалах, дитя, — сказал я, проведя пальцами по разбитым губам девочки, собирая ее кровь. — Эй, арбалетчик. Лови.

Не отводя взгляда от эльфийки, я делаю резкое движение рукой, и капля крови дитя Вечных Лесов Н’аэлора срывается с кончиков моих пальцев, налету превращаясь в сгусток темной магии и раздуваясь до размера того самого кочана, который я оставил на кухне, дожидаться моего возвращения.

Стрелок, который все это время тихо пытался перезарядить арбалет, не привлекая моего внимания, только нелепо вскинул голову. Удар темной сферы пришелся в центр груди. Мгновение ничего не происходило, а после… Святошу просто разорвало на части, развесив требуху и ошметки плоти наглеца, что посмел в меня выстрелить, по ветвям окружающих поляну сосен.

— Лавертен! Быстрее! — взревел здоровяк, бросаясь на меня с мечом в руках, а его примеру последовали и остальные бойцы ордена.

Я выпрямился и стал в боевую стойку. Меч здоровяка уже летит к моей шее, но я парирую этот удар с легкостью, отклоняя клинок святоши в землю, воин оказался слишком медлителен. Ладонью левой рукой я коснулся нагрудника, вбивая прямо через металл поток чистой энергии. Кровь темных эльфов слишком сильна, особенно, если ее владелец жив и рядом с тобой. Мне даже не нужны мои печати — просто возьми и зачерпни, сама Нильф сейчас наполняет меня силой через рану маленькой девчонки.

Здоровяк нелепо замер, будто бы напоролся на копье, а после плащ на его спине взорвался, открывая страшную рану, которая почти разорвала тело бойца на две части. Все прочие воины, которые были готовы на меня наброситься и насадить на мечи, в ужасе замерли, сжимая в руках оружие и наблюдая, как то, что осталось от их товарища, падает к моим ногам. Неужели это был их командир?

— Клирик! Клирик Лавертен! Скорее! — заверещал один из бойцов.

Она стояла на коленях возле раненого, лицо которого уже приняло землисто-серый оттенок. Это его так девчонка порезала? Возможно, я недооценивал дитя Н’аэлора, если она сумела одна против дюжины подловить воина Ордена и выпотрошить его, словно свинью. Плащ, который раненый прижимал к своему боку, уже пропитался грязной, черной кровью. Эльфийка вспорола ему печень, и жить ему осталось считанные минуты, не знаю, на что надеялись святоши.

— Я вас предупреждал… Еще тогда, на дороге предупреждал… — сказал я бойцам ордена, сделав шаг вперед.

У одного из мужчин не выдержали нервы, и он бросился на меня, крича и замахиваясь мечом, словно деревенщина, меня же эти игры уже утомили. Я сжал кулак левой руки, взывая к печати Владыки демонов. Рядом со мной тут же появились две призрачные гончие, которые бросились на смельчака, разрывая мужчину на части.

Поляна, уже и так окрашенная в багровые тона, окончательно пропиталась человеческой кровью, казалось, ее брызги попали даже на верхушки окружающих нас сосен.

Бойцы моментально переключились с меня на демонов, но это им не помогло. Там, где воинам удавалось держать гончих на расстоянии, все решали или мой меч, или появляющиеся из-под земли руки. Последнее — довольно полезное, но сложное в исполнении колдовство, если речь идет более чем о двух помощниках. На грани с некромантией, призыв порабощенных Нильф душ служить моей цели, эти ладони мертвой хваткой цеплялись за пятки и лодыжки, ломая и выкручивая кости, полностью лишая моих противников какой бы то ни было подвижности.

Я продвигался через строй святош, словно жнец. Одних убивая, другим — нанося тяжелые увечья. Мое дело не убить их, а наказать, вот в чем суть происходящего.

— Что, такое, клирик? — спросил я, встав через минуту прямо над Лавертен.

Клирик, бледная от ужаса, сейчас стояла на коленях и возносила довольно мощную молитву. Настолько мощную, что я даже удивился способностям этой девушки. Такая мощь в столь раннем возрасте? Чтобы молиться с такой силой, члены орденов тратят десятилетия, проходят через обряды очищающего пламени и умерщвления плоти, даруют своему богу Света часть себя — чаще всего руку или глаз. А она же, такая молодая, уже способна взывать к своему владыке едва ли не требуя его прямого явления.

Я опустился на колено рядом с клириком и, отложив меч в сторону, сжал ее ладони в своих руках. Это было больно — от нее прямо исходили волны силы Света — но и я не был сельским чернокнижником. Я видел слезы в ее глазах, видел, как в ней поднимается волна ужаса и паники, видел, что она готовится к смерти и смертную же молитву и возносит. Ее призыв к богу Света переплетался со стонами раненых и умирающих бойцов ее отряда, что я оставил за своей спиной, переплетался и… угасал тут же, на этой же поляне.

— Он тебя не слышит, клирик, — ласково сказал я, заглядывая в глаза Лавертен. — Скажи, ты хочешь жить?

Наши взгляды встретились, и я увидел, как сильно она меня презирает. Глупая молодая фанатичка, считала меня злобным исчадием тьмы. Она, что состояла в отряде, который охотился за ребенком. Где было твое отвращение, когда твой боец едва не убил маленькую эльфийку своей лапищей? Каково вторгаться в чужой дом?

— Ты хочешь жить? — повторил я свой вопрос.

— Свет несущий и дарующий, взываю к тебе… — опять забормотала клирик, пряча глаза.

— Он не слышит тебя! — заорал я, сжимая ладони девушки в своих руках. —