-Теть Маша, я честно говоря не знаю, почему такое произошло- сказала я. – На работе посоветуюсь и в выходные приду переделаю.

Мне посоветовали обработать швы белизной, и после высыхания, снова пробелить опять же с добавлением белизны, что я и сделала. Побелка высохла и стены были идеально белые. Я зашпаклевала и покрасила окно и двери, пришло время расчета. Теть Маша пошла в комнату за кошельком, но найти она его не смогла и зайдя на кухню, накинулась на меня.

- Это ты взяла кошелек?

-Теть Маша, я даже не заходила в комнату. Мне там делать не чего, и кошелек ваш я не брала.

-А что у тебя здесь, - и она бесцеремонно ухватила меня за грудь. От боли и унижения у меня из глаз брызнули слезы.

- Грудь у меня тут. Я ребенка от груди отымаю,- сказала я.

Но соседка не угомонилась до тех пор, пока я не развязала пеленку и не показала, что у меня нет её кошелька. Забрав пеленку, я ушла, хлопнув дверью. Вечером соседка принесла мне пять рублей за работу. Кошелек она оказывается прятала под матрас, побоявшись, что я могу взять её деньги. Мне было очень обидно. И поэтому, когда она заикнулась о ремонте в комнате, я сказала – Нет. Это уже без меня. Мне хватило одного обыска.

Во время вынужденного безделья познакомилась я и с молодыми мамочками, Валей и Леной.

Валя была меня постарше лет на пять, и дружба с ней меня многому научила. К примеру, именно она дала мне совет, как правильно распределять деньги, чтобы их на все хватало. И это с её подачи я купила себе и стиральную машинку полуавтомат и холодильник Полюс. Да еще и накопила денег на поездку к мужу в Красноярск.

По Сергею скучала не только я. Павлику тоже не хватало отцу, порой он стремглав летел к какому-нибудь мужчине с криком «Папа», а потом плакал, прижавшись ко мне.

- Мы с тобой, обязательно поедем к папе следующим летом, - говорила я сынишке и копила деньги на отпуск.

Дорога в садик у нас с сыном лежала через железнодорожный переезд и мимо какой-то организации. Лето закончилось и где-то в конце сентября нашу тропинку, по которой мы ходили, перекопали траншеей. И бросили поперек деревянный трапик. Копали траншею и укладывали трубы человек десять - солдат. Паша остановился на мостике с любопытством наблюдая, как они работают. А потом спросил, -Не видели ли они его папу?

Сынишка, говорил довольно много, но порой ему требовался переводчик. Ребята переспросили меня, что сказал малыш. И я пояснила, - По папе скучает. Наш папочка тоже служит. Спрашивает не видели ли вы его.

Один из парней вылез из траншеи и пошел рядом с нами. – Нет, Паша, я не видел твоего папу. А ты из садика идешь?

Было забавно наблюдать с каким серьёзным видом мой ребенок ему отвечает. Проводив нас немного, солдат вернулся назад. А на следующий вечер, первым поздоровался с нами и опять немного прошел рядом с нами. Мы шли и разговаривали, о Сергее, о службе, о Паше. Так продолжалось, наверное, с неделю, а потом он сказал, - Слушай Ань. Ты скучаешь, я тоже. А что, если мы не дадим друг другу скучать и встретимся в выходные. У меня будет увольнительная.

У меня вспыхнули щеки. Мне стало неприятно. Неужели тем, что я просто общалась с человеком, я дала ему понять, что он может рассчитывать на большее?

- У тебя, как ты рассказывал дома девушка осталась. А если ей сейчас какой-нибудь хмырь предложит развеять скуку, тебе это понравится? И ты не будешь против? Почему ты думаешь, что моему мужу это должно быть приятно? Да я скучаю, но я по мужу скучаю! Понятно! Я, прошу больше к нам не подходить. Мне не приятно с тобой после этого общаться.

И я, взяв сына на руки быстрым шагом пошла прочь, слезы обиды жгли мои глаза.

Парень догнал меня и сказал – Прости, ты неправильно меня поняла.

Я, промолчала. Ага, конечно неправильно. Я вообще вся неправильная.

Если честно, мне было без разницы. Какой бы смысл он не вкладывал в свои слова, встречаться с кем-либо я не была намерена.

Вечером уложив сына спать, я лежала, скрутившись в клубок и плакала. Мне очень не хватало Сережки, его рук, его губ. Я тосковала по нему, по его ласковому хрипловатому шепоту, по жадным и страстным объятиям, по головокружительным лишающим дыхание поцелуям. Я завидовала подругам, когда они, отчаянно зевая по утрам, смущенно посмеиваясь говорили. – Неугомонный, опять всю ночь приставал…

Я прижимала к лицу его футболку, но она уже не хранила его запах, она уже больше пахла мной, чем им. Я шептала; я так хочу укутаться в твои объятья. Хочу проснуться на твоей руке. Хочу тебя до боли! И в исступленье, кусаю губы в кровь и господа молю! Дай силы мне, чтоб выдержать разлуку. Чтоб не сойти с ума, мне от тоски. Хочу тебя, Хочу в твои объятья....

Прошло всего пять месяцев.

Моей единственной отрадой был наш сынок. С ним становилось все интереснее общаться. Он рос любознательным, активным, шаловливым и хорошеньким мальчуганом. Для меня сигналом бедствия местного масштаба была внезапная тишина. Если стало тихо, бегом искать сына и слава богу, если он просто где-нибудь заснул.

Я с детства любила читать. У меня было хорошо развитое воображение и читая, я погружалась в книгу полностью. Я путешествовала, влюблялась, горевала и радовалась вместе с героями книг. Я рыдала над «Тихим Доном» и «Матерью человеческой». Замирала от ужаса, читая Эдгара По, негодовала поглощая страницу за страницей «Американской трагедии». Зачитывалась Жюль Верном и Александром Дюма.

И эта моя страстью не могла пройти бесследно и как только я начала получать зарплату у меня стала расти домашняя библиотека. Я покупала книги у букинистов, собирала макулатуру, отстаивала очереди, дежуря по ночам и покупала вожделенную новую книгу. Жадно вдыхая запах свежей типографской краски, открывала свое сокровище и окружающий мир пропадал для меня. Свои драгоценности я хранила в тумбочке, которую мне подарила подруга. Эту тумбочку своими руками сделал её отец, дядя Паша.

Так вот, с некоторых пор этот предмет мебели стал подвергаться вражеским нашествиям, а мои сокровища мне частенько удавалось спасти от уничтожения лишь в последний момент.

Внутренности тумбочки защищал мебельный шпингалет, который открывался нажатием на кнопочку. Мой сорванец довольно быстро научился его открывать, и тогда я варварски забила гвоздь ниже шпингалета и загнула его таким образом, чтобы он не давал открыться и застежке, и тумбе. Но Пашка решил эту загадку за пару вечеров. Мне пришлось забить еще один гвоздь. Теперь уже сверху, помогло. Но ненадолго. А потом еще и еще один.  Но сынок с каждым разом все быстрее решал стоящую перед ним задачу. В результате я завязала тумбочку веревкой, спрятав узел между стеной и тумбой и задвинула все гвозди. Теперь то наконец я могла быть спокойна, мои сокровища были в безопасности.

А сынишка переключился на кухонный шкаф и холодильник. Стоит только этому озорнику притихнуть, я бежала его искать, а найдя не знала плакать или смеяться.