— А я — Ангелина, — застенчиво добавляю, растерявшись.

— Знаю, — без эмоционально буркает.

И снова тишина.

Гробовое молчание.

Испытывая неловкость, я перевожу взгляд. Ещё раз тщательно осматриваю комнату. Застываю на окне. Оно большое, но зашторено. Вот блин, знать бы куда именно притащил меня проклятый маньячина. В логово свое, это ясно. Но где мы находимся? Долго ли я была в отключке?

Так-с, мы что, так и будем сидеть истуканами?

Ладно, пошалили и хватит. Мне домой пора.

— Ну что ж, господин Марс, — шутливо воркую, — спасибо вам за спасение! Надеюсь, мы квиты. Верно? Вы меня спасли, а я вас… как бы так сказать, — боги, помираю от стыда выговорить ЭТО, — отблагодарила вас за услу… за спасение, — откашливаюсь, на ноги поднимаюсь, кутаясь в разодранные простыни, мелкими шажками двигаюсь в сторону двери, — ну я, пожалуй, пойду. Всего доброго.

Он стоит без каких-либо движений, изображает из себя мраморную статую. Смотрит на меня, как на дурочку, пока я неуклюжими шажками, наступая на рваные простыни, двигаюсь к двери.

Хватаю дверь за ручку, дёргаю на себя.

Щёлк.

Замок клацает.

Ступор парализует тело.

Злобное рычание набатом бьёт по ушам.

— Ох, чёрт…

Ангелина

Я пошевелиться не могу, моргнуть тем более.

Не успела дверь открыть, шагу даже за порог не сделала, как из коридора мне навстречу высунулись две здоровенные, рычащие морды.

Собаки. Ротвейлеры.

Ну ничего себе!

Здоровенные и злющие. Я почти язык собственный проглотила от зрелища.

Рычание набирает тональность. Становится более утробным и зловещим. Их, отнюдь недобрые, глаза сверкают оранжевыми искрами. Одна из тварей, оголив белоснежные, острые клыки, делает шаг ближе. Повинуясь инстинкту самосохранения, я быстро хлопаю дверью перед злющими мордами, отступая. Нервная система не выдерживает, на глаза напирают слёзы.

— Отличная попытка, Ангел.

Марс выпускает ехидный смешок. Сложив накаченные ручища на выпуклой, татуированной груди, склонив голову набок, он с издёвкой в выражении лица лениво за мной наблюдает.

— Твои песики? — шмыгаю носом.

— Мои. Герда и Гром. Будут тебя охранять. Точнее, стеречь, чтобы не сбежала.

Ну всё это уже край!

Да как он смеет?

Как смеет решать за меня мою судьбу?!

— Что вам от меня нужно? — всхлипываю, но в то же время злюсь не на шутку, отступаю к стене, лопатками вжимаюсь в угол.

Загнанная в ловушку несчастная жертва крадущегося зверя…

Зря спрашиваю. Он просто маньяк. Я ему нужна. Моё тело. Моя душа. Будет держать в неволе, как рабыню для секса, а когда осточертею — на куски разделяет, шакалам своим страшнючим скормит, с лёгкостью избавившись от улик, чтобы никто никогда не нашёл.

Бандит подходит ко мне. Нависает чёрной тучей, глазея сверху вниз. Ох, ну и огромный же он! Никак не привыкну к мощным габаритам засранца.

— Врачи дают мне дерьмовые прогнозы. Говорят, мне осталось жить не больше года, — опасный взгляд бандита швыряет меня в ад. — Просто проведи это время со мной. Стань моей.

— А если нет?

— Ты всё равно будешь моей! У тебя нет выбора. А у меня есть всего лишь год. Когда моë сердце перестанет биться, ты получишь всë мое состояние. И свободу.

Несколько секунд я тупо таращусь на безумца.

Может быть мне послышалось?

Что за ерунду он только что выдал?

— Это что, шутка? Пранк? Дурацкий розыгрыш?

— Нет, — выражение лица бандита слишком серьёзное.

Не похоже, что он поклонник юмора.

— Ты ненормальный! Псих!

Смеется.

— Я просто одержим тобой. Потому что ты — мне снишься. Я мечтал тебя найти… в жизни. И вот, нашел. Совершенно случайно. Представляешь? Я тоже думал, что я ненормальный, но ты… Ты реальная.

— Больной, — вою от безумия, закусив кулак.

Вот я влипла. Вот попала.

Страшно, мамочки.

Как же страшно…

— Поосторожней со словами. Если жизнь дорога. Или я сделаю то же самое с тобой, что и с теми уёбками, которые тебя домогались.

— А что ты с ними сделал?

— На части порубил и в мусорный бак затолкал, — хохочет.

А я рыдать начинаю. Не оценила чёрный юмор подлеца. Мне сейчас не до шуток.

— Так что советую быть послушной. И какого хуя ты одна шаталась? Поздно ночью.

— Я допоздна работаю. Деньги очень нужны! — хнычу, зачем-то оправдываясь.

— Больше не работаешь. Теперь ты моя. Ты со мной в полной безопасности и ни в чём не будешь нуждаться.

— Здорово ты всё за меня решил! — ногой топаю, отворачиваясь к окну. — Я тебя вообще не знаю. Пять минут назад только имя узнала…

Слёзы размывают зрение. Коленки дрожат. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Хочу жить обычной рутинной жизнью, занимаясь цветами.

Истерика обрушивается на меня бурной волной. Спрятав лицо в ладошках, содрогаясь всем телом, я начинаю рыдать.

— Ангел… — крепкая рука падает на плечо, властно его сжимает.

Голос похитителя смягчается.

— Нет! Не смей меня так назвать, — пытаюсь вырваться из плена крепкой ручищи.

Не выходит.

— Что? — красивое лицо быстро искажает звериный оскал.

— Только не так… — сглатываю, кончики пальцев немеют.

Воспоминания из прошлого вновь врываются в мою истерзанную душу.

— Ты по уши в долгах, забыла? — напоминает, как пощёчину лупит. — Они придут за тобой. Я смогу тебя защитить.

Я в ловушке. Выхода нет.

Соглашусь — отдам себя зверю на растерзание.

— А что взамен? Я должна буду с тобой спать? Целый год?

— Нет, Ангел, — он наклоняется к моим губам. Обжигает их пряным дыханием. — Больше… Ты должна меня полюбить. Для меня завтра может и не настать… Позволь мне дожить свои последние дни в удовольствии. Покажи мне, что значит любить. Научи меня. Чувствовать.

Внезапно, Марс ловит мою руку, кладёт её на свою массивную, татуированную грудь. Я вздрагиваю. Сжимаю кулачок. Кожей ощущаю на области сердца линии уродливого шрама.

— Если я откажусь? — судорожно сглатываю.

— У тебя нет выбора. Ты всё равно станешь моей, Ангел!