- И что же, у того герцога, которому восемьдесят лет, нет наследников? – спросила Кирстен.

- Отчего же? Есть. Сын и внук. Внук ещё весьма юн, как я понимаю, ему лет тринадцать, что ли. Вырастет – и вступит в права наследства.

И таких историй Саваж мог рассказать множество. Кирстен слушала, смеялась, задавала вопросы. Ей было интересно, впрочем, он же умеет, чтобы интересно.

Только его всё это время глодал вопрос: стала бы смеяться его историям Марион Блуа?

- И давно ты работаешь на нашу семью? – спросила Марион.

Они с Бернаром сидели на балконе маминого номера, который Марион бесцеремонно заняла, и смотрели на закат. Солнце опускалось в море, солнечная дорожка бежала по воде.

- Когда я подавал резюме, то ещё не знал, что Флювиали теперь Блуа. Это было три с небольшим года назад. Я как раз завершил контракт в Другом Свете, и хотел найти что-нибудь поближе к дому. И мне шепнули, что можно попробовать попасть в «Тиару». Я рискнул – и мне удалось. На работу меня принимала уже госпожа Сюзанна.

Это, видимо, было вскоре после того, как умер дед, и мама стала владелицей корпорации. Марион тогда жила в Паризии, то есть – в госпитале принцессы Жакетты. Это был один из самых тяжёлых периодов лечения, когда всё, что ни пробовали, не приносило никакого успеха. Ещё до Клодетт, в общем. Но оставалось дотерпеть совсем немного. До Клодетт и до позитивного сдвига.

Так, о чём это они вообще?

- Ты очень похожа на госпожу Сюзанну, а я очень удивился, когда оказалось, что я учился вместе с одной из Флювиалей, оказывается. Госпожа Сюзанна сказала, что её дочери в столице, обе – одна управляющая «Республики», а вторая лечится и что-то делает для Академии. Я думал, что в «Республике» работаешь ты.

- Нет, это Люсиль, моя старшая сестра. А я лечусь и что-то делаю в Академии. Диссертацию пишу.

- Для чего? Разве ты не можешь работать здесь без диссертации? – изумился он.

- Я здесь временно, на три недели, разве тебя не предупредили?

Ну да, мама ни за что не скажет, чем именно занимается её неудачная младшая дочь. Потому что послушные и почтительные дочери работают управляющими в отеле «Республика» и воспитывают детей, а вовсе не служат в Легионе. Значит… ничего говорить и не будем.

- Да, госпожа Сюзанна говорила. Но она же говорила – вдруг тебе захочется остаться?

- Пока работа в семейном бизнесе никак не вписывается в мои планы. Скажи, а что ты? Где семья, дети, дорогая машина, домик в пригороде, и что там у нас ещё сегодня сойдёт за признак удавшейся жизни?

В Академии Бернар Шатлен очень даже стремился к разными признакам успешной жизни. Родителям было нечего ему предложить, отец, маг-инженер на одном из предприятий корпорации Роганов, получил травму, несовместимую с дальнейшей работой, и вся семья жила на ту пенсию, что платили ему Роганы. Правда, платили честно и не скупились, но мать не работала вовсе, а кроме Бернара, в семье было ещё трое детей. Бернар родился старшим, он окончил школу, поступил в Академию, и хорошо представлял, что ему самому придётся заработать на всё, что понадобится в жизни. И что же?

- Знаешь, кроме семьи и детей, всё остальное в полном порядке. Дом куплен полгода назад, правда, в ипотеку, но без ипотеки получилась бы только маленькая квартирка. А так в моём распоряжении два этажа, подземный гараж и небольшой участок земли, и по моим прикидкам, через четыре года я рассчитаюсь за всё это богатство. Это если я буду зарабатывать, как сейчас. А если удастся улучшить своё положение – то и быстрее. А ты? Где твой муж?

- Очевидно, там же, где многое другое, - пожала плечами Марион. – Я не стремилась замуж, а в последние годы и впрямь была серьёзно нездорова. Не до мужей. Я снимаю квартиру в Массилии, а когда дела приводят меня в столицу – то останавливаюсь у Люсиль.

- А сейчас как твоё здоровье? – надо же, ему и впрямь это интересно.

- Целители говорят – лучше ожидаемого. Я надеюсь, что через три недели с меня снимут все диагнозы и официально признают здоровым человеком.

- Это же замечательно! И что ты планируешь делать?

- В первую очередь – завершить работу над диссертацией. В следующем году мне обязательно нужно защититься.

- И что будет дальше?

- Буду не просто Марион Блуа, а профессор Марион Блуа, - рассмеялась она. – Говорят, из меня может выйти недурной преподаватель.

- Ты всегда умела объяснить непонятное, это точно, - согласился он.

С объяснений у них когда-то всё и началось – в библиотеке Академии. Бернар с друзьями готовились к проверке по общей теории магии, и что-то там не могли понять, а случившаяся рядом Марион объяснила. Более того, Бернару этот вопрос потом и попался, и он даже подошёл к ней и поблагодарил. А она заглянула в его глаза… и пропала.

Только вот упёртому и имеющему перед глазами конкретные цели студенту Шатлену не было никакого дела до студентки Блуа. Даже на втором курсе, пока у них ещё было довольно много общих предметов, и они нет-нет, да и встречались. Менталисты у них на курсе подобрались весьма самодовольные, и искренне считали, что они пуп земли, никак не меньше. Ну хорошо, ещё нет, но скоро будут. Потому что куда деваться стихийникам? Вывески огонёчками рисовать? Водопроводы чинить? А вот менталисты пойдут править миром, прямо от порога Академии. О том, что девушка, окончившая боевой факультет, будет и дальше применять себя в этом направлении, он, кажется, не подумал.

- Скажи, ты проходила какую-то подготовку по управлению?

Вообще проходила, только – для офицеров Легиона. Ещё до травмы.

- В гостиничном бизнесе? Нет. Я потому у всех обо всём и спрашиваю, что я совершенно зелёная.

- Как наследница «Тиары» может быть зелёной? Не понимаю.

- Наследница – моя сестра. Она готовится управлять, и что там ещё положено делать. Я буду преподавать в Академии.

- Твой дед, наверное, в гробу перевернулся.

- Знаешь, если он будет это делать всякий раз, как кто-то заговорит о моём самоопределении, то ему придётся превратиться в вентилятор, - усмехнулась Марион.

Потому что пришлось выдержать не одну битву с мамой, та тоже всё никак не успокоится.

- Ну как же, твои предки это всё делали в том числе и для тебя! Как можно настолько их не уважать?

Марион рассмеялась.

- Ты знаешь историю Флювиалей?

- В каком плане? – насторожился он.

- Я тебя не экзаменую, если что. Но ты слышал о том, что мой прадед, да-да, тот самый великий Флориан Флювиаль, в юности бродяжничал, и прозвище у него было – Сиротка? При этом у него не было только отца – потому что он его и не знал, и кажется, именно от него получил свой дар менталиста, а до того в почтенном семействе сапожников Флювиалей магов отродясь не было. Но Флориан не хотел шить сапоги, и ремонтировать их тоже не хотел. Ушёл из дому и балбесничал, не удивлюсь, если подворовывал, а первый отель – тот самый, который сейчас «Рубин» – выиграл в карты. Вот удивился-то, наверное, когда на него оформили все бумаги, и оказалось, что всё серьёзно! Правда, я так понимаю, что он воспринял это как вызов, и разобрался в управлении, и вскоре купил ещё два отеля – после великой войны, когда ни у кого не было ни средств, ни возможностей, а у него почему-то были. Назвал «Сапфир» и «Изумруд». «Бриллиант» тоже выиграл, у конкурента. А «Янтарь» ему предложили купить, не дожидаясь, пока он придёт и съест. Вот и получилась «Тиара». Но его единственный сын, Огюст Флювиаль, вовсе не хотел ничего знать о гостиничном бизнесе довольно долго, правда, он окончил Академию, и потом ещё  магистерскую программу в Другом Свете – как раз по управлению бизнесом, но возвращаться и браться за семейное дело не хотел. И женился не как ему отец сказал, а как сам решил. Правда, потом всё равно вернулся, потому что не было других наследников, и встал во главе «Тиары». И женился ещё раза три, после бабушки, которая рано умерла, но всё равно мама так и осталась единственным ребёнком и наследницей. Ну а мама у нас серьёзная и старательная, она выучилась и пошла, куда сказали. И до смерти деда была его первым заместителем и советником. И Люсиль у нас тоже правильная – после работы в «Республике» здесь ей не должно быть сложно.