Орти колебалась, ей не хотелось заходить слишком далеко. Нопотом вдруг в ее памяти возникло бледное, расстроенное лицо Стефании. «Я должнаее выручить, – подумала она, – я должна узнать все об этом Хоумене». И, пославТаннеру самую очаровательную улыбку, она весело воскликнула:

– Ну, конечно, давай удерем отсюда, дружище!

Трэгг умел владеть собой, и обычно на его лице не отражалисьего настроение и мысли. Однако когда он к вечеру после суда оказался в контореМейсона, все же было заметно, что обычно столь спокойный и хладнокровный офицерполиции выбит из колеи.

– Я запутался в этом деле, Мейсон, – честно признался он. –Многое меня в нем смущает, особенно это убийство в отеле. Не могу отделаться отмысли, что ваша прелестная клиентка – не усмехайтесь, Перри, – имеет к этомукакое-то отношение. Она, если не ошибаюсь, живет теперь в отеле «Адирондакс»почти рядом с «Гейтвью»?

– Вы не ошибаетесь, – спокойно заметил Мейсон. – Ее дядюшкавзял девушку из клиники под залог и поселил в этом отеле, что еще?

– Многое. Например, эти ключи, которые оказались у миссКлэр…

– Да, ключи, – задумчиво протянул Мейсон. – Вы правы, Трэгг,эти ключи представляют большой интерес, особенно один из них.

Трэгг жадно уставился на адвоката, но тот больше не сказални слова.

– Что меня больше всего удивляет, – продолжал Трэгг, – такэто то, что вы на суде не спросили Хоумена насчет этих ключей.

– А почему обвинитель не спросил?

– Это его дело… Но вы… Не пытайтесь уверить меня в том, чтовы просто забыли это сделать. Я слишком хорошо знаю вас, Мейсон. У вас естькакой-то план, который вы скрываете от меня.

– И что же? – холодно произнес адвокат. – Почему бы мне неиметь собственных планов? Мы решаем одну проблему, но идем к решению ее разнымипутями, Трэгг. Вы и вся ваша компания склонны поверить в виновность СтефанииКлэр, потому что это объясняет многое. Вы готовы даже приписать ей убийствоГрили, не так ли? Я же уверен, что девушка тут ни при чем, так же, как и в том,что она, в сущности, вообще не имеет отношения ко всей этой истории, в которой,согласен с вами, много странного. Мне еще самому многое не ясно, хотя кое-какиемысли у меня есть. Не хочу делиться ими с вами, Трэгг, потому что я еще непришел ни к каким определенным выводам. Могу сообщить вам одно: вы будетепервым, кому я расскажу все, когда мне удастся раскусить этот орешек. Несчитайте меня чересчур самонадеянным, старина, но я уверен, что рано или поздномне удастся его раскусить.

Больше Трэггу не удалось ничего вытянуть: Мейсон, когда этобыло нужно, становился непроницаемым, как тюремная стена.

После ухода полицейского офицера адвокат несколько минутнеподвижно сидел в кресле, сосредоточенно о чем-то размышляя. Из задумчивостиего вывел телефонный звонок. Он рассеянно протянул руку и взял трубку.

В трубке звучал женский голос, в котором чувствовалисьрастерянность и одновременно облегчение:

– О, мистер Мейсон, как я рада, что застала вас. Это говоритмиссис Грили. Я должна как можно скорее увидеть вас.

– А что случилось? Вы… – внезапно Мейсон прервал сам себя: –Простите, миссис Грили, одну секунду.

Он осторожно положил трубку на стол и бросился к окну: так иесть, Трэгг стоял у подъезда, закуривая сигарету. Мейсон окликнул его, и тотподнял голову. Адвокат сделал ему приглашающий жест. Трэгг кивнул и быстровошел в подъезд. Мейсон встретил его у двери в комнату и быстро сказал:

– Звонит миссис Грили. У нее что-то важное. Идите в комнатусекретаря, снимите трубку с параллельного аппарата и слушайте.

Вслед за этим он вернулся в свой кабинет и снова взялтрубку.

– Простите, миссис Грили, я только отпустил одного клиента.Итак…

– Мистер Мейсон… я… хотела… Видите ли, я хочу сказать вам…Вернее, хочу кое-что спросить. Скажите, эту девушку в суде, мисс Клэр,действительно ожидает серьезное наказание, если ее признают виновной?

– Без всякого сомнения.

– Тогда… надеюсь, вы меня поймете. Я и мой муж были оченьблизки. После его смерти я чувствую себя такой до ужаса одинокой. Сегодня,чтобы хоть чем-то заняться и отвлечься от своих мыслей, я начала разбирать вещиЭдлера. Я хотела упаковать их и убрать куда-нибудь, чтобы они не были у меня наглазах, – голос женщины задрожал.

– Я понимаю вас, – мягко сказал Мейсон.

– И вот… Одним словом, я нашла кое-что, мистер Мейсон. Наодной из рубашек моего мужа, приготовленных для отправки в прачечную, оказалсяотпечаток губной помады. Я так растерялась, мистер Мейсон… Я вспомнилапоказания этой девушки на суде. Я не думаю, что Эдлер вел эту машину, но тогда…О, это так ужасно… Я просто не знаю, что делать.

– Откуда вы звоните?

– Из дома.

– Когда вы нашли эту рубашку?

– Пять минут тому назад…

– Я хотел бы увидеть эту рубашку, миссис Грили, я сейчасприеду к вам.

– Это нельзя отложить до завтра?

– Нет.

– Тогда я, пожалуй, сама к вам заеду и привезу ее.

– Благодарю вас, но, может быть, все же лучше мне приехать?

– Не стоит, я все равно поеду куда-нибудь обедать и буду увас через полчаса.

На другом конце провода раздался щелчок, миссис Грилиповесила трубку.

Когда Мейсон вошел в комнату Деллы, он увидел, что Трэггсидит на столе, уставившись на телефонный аппарат.

– Ну, Трэгг, что скажете?

– Что же, Мейсон, вам повезло. Если эта миссис Гриливыступит завтра на суде, ваша клиентка будет свободна, как воздух. А мнетеперь, несомненно, придется заниматься Хоуменом. Совершенно очевидно, чтоГрили не угонял машину. Значит, Хоумен сам ему дал ее, и я, черт побери, узнаю,почему он так упорно это скрывает. Ведь не из боязни же штрафа, в конце концов!

В глазах Мейсона мелькнуло какое-то странное выражение, ноон ограничился тем, что спокойно проговорил:

– Ну что же, старина, желаю удачи!

Мейсон снова остался один, и снова раздался телефонныйзвонок. На этот раз звонила Орти:

– Мистер Мейсон?

– Да.

– Звоню из отеля «Адирондакс», не можете ли вы сейчас жеприехать сюда?

– Боюсь, что это невозможно. Я жду одну свидетельницу,которая должна представить мне доказательства полной невиновности вашейподруги.