Глаза я открыла уже поздней ночью, за окнами вовсю сияли звезды, которые освещали безоблачное небо. Метель прошла, и снег нарядно искрился в лунном свете. Природа вновь словно замерла в ожидании непоправимого или желая сначала приручить глупых людей, а потом резко обрушить весь свой гнев. Это затишье не пугало, а завораживало.

Пространство вокруг меня выглядело неизвестным и пугающим. Темные пятна мебели были словно призраками из далекого детства, поднимающимися с самой глубины хранилищ памяти. Они затягивали в себя свет и не позволяли оторвать испуганного взгляда от массивных контуров. Черные линии ковра, словно клетка, разбегались в далекие углы комнаты. Все это создавало ощущение замкнутого пространства, в котором заперли одинокого хищника. Мои глаза метались по темным стенам и теплому одеялу, которое укрывало меня.

Мои темные влажные волосы были небрежно разметаны по подушке и начали виться легкой волной. Я не могла вспомнить, как вообще попала сюда. Да и где было это «сюда» тоже, если честно, не могла даже представить. Вот теперь паника начинала медленно накатывать в своих грандиозных масштабах. В груди перехватило дыхание, и сердце, словно перепуганная пташка, билось о края костяной клетки груди.

Огромными от страха глазами я обвела комнату еще раз и едва могла разлепить онемевшие от страха губы. Перед мысленным взором вновь вспыхнули картины из прошлого.

Вот точно такая же комната, погруженная во мрак. И без того темная спальня в пугающие моменты погружается в пустыню беспросветной ночи. Не спасает даже яркое небо южного побережья. Новому мужу безумно нравилось, что молодая жена не видела его в темноте и могла воображать рядом, кого пожелает.

Вот только несколько дней назад он отправился на тот свет, и на огромной кровати я лежала одна и плакала в подушку. Это были не первые в моей жизни похороны. Я рыдала и не могла остановиться, вспоминая, как провожала любимую мать в последний путь. Сколько она, бедная, натерпелась от отца, и уйти с ребенком ей было некуда. Да, я не любила и не признавала старого графа, но и его проводы трогали мое сердце, все же он был моим мужем, а это родной человек. Остаться в одиночестве было очень страшно.

Тогда же за собственными всхлипываниями я не услышала тихого скрипа двери и почти бесшумных шагов. Но стоило тени мелькнуть, как перед моими распахнутыми глазами возникли двое мужчин.

Мерзко улыбающийся отец щурил свои блекло-карие глаза и скалил зубы. Рядом с ним стоял брат его новой жены, моей мачехи. Невысокий, пузатенький и уже лысоватый мужик, который был едва старше меня, а выглядел ровесником отца.

Оба начали медленно приближаться ко мне. А второй еще и, похрюкивая, стаскивать с себя пиджак. От испуга я только могла хлопать глазами и мелко дрожать. Но стоило почувствовать на своей коже мерзкие и липкие ладони этого поросенка, как я начала визжать, словно резаная. Рот мгновенно попытался заткнуть отец и перехватить руки, чтобы не сломала этому уроду что-то ценное.

Мои ноги резко развели в стороны и попытались содрать шерстяные панталоны, в которых я была. Не знаю, милостью богов или удачей, но дверь в комнату резко распахнулась. На пороге появились друзья покойного муженька и отбили плачущую навзрыд вдову.

Правда, на этом ужасы ночи не закончились. Стоило отцу с незваными гостями выйти из комнаты, как младший брат его новой жены снова попытался пробраться мне под юбку. Я в ужасе отбрыкивалась, и спасло меня лишь появление дворецкого. Пожилой слуга спрятал молодую госпожу в самую дальнюю подсобку, спасая от навязчивых предложений. Это уже после я узнала, что папаша с его новой женой решили прибрать к рукам поместье моего супруга и насильно выдать меня замуж за этого толстого мерзавца. Кто знает, может, если бы у них получилось, то мне бы недолго тогда жить осталось в новом браке. Ведь я им была не нужна, только наследство.

Я увидела лучи восходящего солнца и собственной свободы после того, как душеприказчик объявил завещание и моих жадных родственничков с первым ударом часов выкинули из графского дома на улицу. Но, оставшись затворницей в поместье, я стала практически тенью самой себя и вскоре начала искать спасение в новом безобидном, но влиятельном старичке, способном защитить меня.

Вот и сейчас в точно таком же диком ужасе я лежала в полной темноте неизвестной мне комнаты и с внутренним содроганием ждала, когда в комнату войдет тот самый лысый колобок с потными и жирными ладошками.

Но в комнате продолжала царить оглушающая тишина, и вскоре там, за окнами, начали проплывать белоснежные звездочки снежинок. Страх начал постепенно отступать, в сознание начали пробиваться светлые мысли и чувства.

Я постепенно начала приходить в себя и вспоминать, где и что происходит. Да, я нахожусь в землях северного лорда, в его замке, и буквально сегодня он взял меня в жены. Тогда как так вышло, что я лежу в неизвестной комнате и испуганными глазами смотрю в потолок?

Кажется, до меня начало доходить, что после произошедшего в Сердце Снегов Бореальд заботливо перенес меня в собственную комнату и, не став тревожить, ушел. Я же его законная супруга, и мне теперь предстоит жить именно в этой комнате.

Страх совсем отступил, и вот теперь я смогла сесть на постели и осмотреться внимательнее. В комнате пахло одеколоном герцога, а на ближайшем кресле покоилась та самая рубашка, в которой он был. Получается, это действительно хозяйская спальня, где на меня никто не собирается нападать и насиловать.

А вот теперь в мозгу вспыхнуло четкое осознание всего произошедшего, и я стыдливо покраснела до самых кончиков волос. Таких жарких и кажущихся порочными отношений у меня ни с кем и никогда не было. Теперь же мой муж мог прикасаться ко мне не только в поцелуях, но и прижимать к себе и требовать исполнения супружеского долга.

Не могу сказать, что от осознания этого мне было противно и не понравились его ласки. Нет, мне все пришлось по вкусу, и я была не против это повторить. Но от одной мысли о близости с великолепным мужчиной меня бросало в жар и по телу начинали бегать мурашки. С такими сладкими и немножко постыдными размышлениями я и провалилась в спасительную темноту сна.

Утреннее солнце уже вовсю плескалось за окнами, освещая искрящееся белоснежное пространство за окном. Снег переливался так ярко, словно заходясь в искреннем радостном безумии. Такого яркого и насыщенного утра я еще не видела.

В комнате удушающе пахло дорогим парфюмом, и на соседней подушке был виден след от мужской головы. Пройдясь взглядом по освещенной комнате, я поняла, что при свете дня она не пугала так сильно: не выделялась темными гранями и затягивающими провалами по-северному громоздкой и мрачной мебели.

– С добрым утром, леди Таутер, – из ванной комнаты вышел мой лорд, завернутый в одно банное полотенце.

– С добрым, – я несмело подняла глаза от подушки и посмотрела на новоявленного мужа.

– Как себя чувствуешь? – он осторожно присел на край кровати.