Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя такая сумбурная энергетика, — сочувственно вздыхает Маша, избавляясь от толстовки, под которой обнаруживается короткий спортивный топ.
От этого зрелища моя энергетика становится еще более сумбурной, и я, беззвучно выругавшись в третий раз, запираюсь в туалете. Там, сбрызнув лицо водой, в течение нескольких секунд гипнотизирую сияющий белизной унитаз. Журчать на весь номер с Машей за стенкой — отдельный вид удовольствия. А ходить по крупному очевидно и вовсе придется в фойе.
И, словно почуяв мой ментальный апокалипсис, звонит Марианна. Мое первое желание — не отвечать. Если она спросит, с кем я нахожусь в номере — я банально не смогу соврать, и тогда придется сожрать ведро словесных помоев. С другой стороны, не брать трубку два дня кряду я тоже не могу, так что…
— Слушаю.
— Тим, ну ты чего? — с ходу тарахтит динамик. — Пообещал же позвонить сразу, как прилетишь. Я аж взмокла вся от переживаний. Самолеты бьются щас, как стаканы.
— Извини. Долго заселяли. — Поморщившись, я разглядываю свое отражение в зеркале.
— И че? Заселили?
— Заселили.
— Как погода?
— Жарко, — отвечаю я и вздрагиваю от осторожного стука в дверь. — Слушай, мне идти пора. Потом перезвоню.
Чувствуя себя последним слабаком, я дергаю дверь и упираюсь взглядом в Машу. Она преобразилась. На голове вязаная панама, тело замотано в цветастую тряпку, на плече — огромная сумка, на носу — очки.
— Я в туалет хочу, — сообщает она. — Ты как раз успеешь переодеться.
— Куда переодеться? — растерянно переспрашиваю я, вдруг осознав, что под разноцветной тряпкой находится купальник. Не проведя в Эмиратах еще и пары часов, я увижу Машу полуголой.
— На пляж. Только не говори, что останешься в номере.
Вообще-то у меня была такая мысль, но сейчас я понимаю, что пойти искупаться надо. Хоть какое-то удовольствие в череде неудач.
— Ладно, — шарахнувшись в сторону, я позволяю ей войти и иду переодеваться.
В номере почему-то пахнет ладаном, а Машин чемодан исчез. Заглянув в шкаф-купе, я вижу, что ее вещи аккуратно висят на плечиках, и вновь задаюсь вопросом: ну как? Когда она все это успела? Кстати, о том же я думал, когда она стала переводить мне с арабского.
Бросив чемодан на кровать, я дергаю молнию и замираю, потому что в этот момент номер оглашается громким журчанием. С тем же успехом Маша могла вообще не закрывать дверь.
Ругнувшись в сотый раз, я выдираю из недр чемодана шорты и быстро их натягиваю. Пять звезд, тоже мне. Дерьмовый отзыв на сайте бронирования им обеспечен.
___
— Открой, пожалуйста. — Кинув сумку на шезлонг, Маша протягивает мне бутылку с водой.
Откупорив, я собираюсь вернуть ей, но упираюсь взглядом в пятую точку, обтянутую голубыми плавками, и моментально обо всем забываю.
— Ох, какая жара! — Заматывая волосы на макушке, Маша оборачивается. — Нужно обязательно много пить, чтобы поддерживать электролитный баланс. А с учетом дегидратации в полете…
Я перестаю слышать, потому что против воли жру глазами ее тело. Было бы странно этого не делать, с учетом того, что последний раз я видел такой раздетой четыре года назад. Надо сказать, что воды с тех пор утекло не просто много… Воды утекло до-ху-я.
— Красивый, да? — улыбается Маша, трогая кулон, висящий на шее. — Это Макс с Никой мне на день рождения подарили.
— Охренительный, ага, — киваю я, мысленно благодаря Вселенную, или кого там обычно благодарит Маша, за то, что к двадцати годам сохранила ее такой неиспорченной. Меня в двадцать восемь она такой чести не удостоила. В паху от вида ее сногсшибательной четверки печет так, словно туда килограмм каенского перца насыпали.
— Идем купаться? — Маша протягивает мне руку, видимо, чтобы помочь подняться с шезлонга.
Я кисло мотаю головой.
— Иди. Я чуть позже подойду.
— Точно? — щурится она сквозь солнечные очки.
— Точно, — подтверждаю я. Не хочу, чтобы она приняла мой стояк за водянку яичек и прочитала лекцию о вреде узких брюк.
Glava 23
— Спасибо тебе, Тимур, — блаженно жмурясь, Маша потягивается на шезлонге.
— За что? — бурчу я, коря себя за то, что никак не могу выпустить из поля зрения ее грудь, покрытую мокрыми подтеками.
— За то, что нанял меня на самую лучшую работу на свете. Ну, разве не здорово? — Она указывает на небо без единого облака. — Солнце, вода и теплый песок под ногами.
Вообще-то работа среднестатистического риэлтора — это собачий труд, сопряженный с регулярными поездками в ебеня, общением с неадекватными людьми и круглосуточным висением на телефоне с целью поиска объектов на продажу и расширения клиентской базы. Это просто Маше пока везет, что заказы и клиенты сваливаются на нее из ниоткуда.
— Я бы на твоем месте не рассчитывал, что так будет всегда. Мы находимся здесь только потому, что твой дед когда-то приобрел тут землю и решил реализовать ее с твоей помощью. И даже когда кому-то из сотрудников приходится продавать недвижимость за границей, они не живут в пяти звездах, и времени на купание у них нет.
— Мы притягиваем в жизнь то, во что позволяем себе верить, — с улыбкой, но абсолютно уверенно говорит Маша. — Так что я буду и дальше считать, что профессия риэлтора — лучшая профессия на свете.
Вздохнув, я в последний раз оцениваю ее грудь через стекла солнцезащитных очков и принимаюсь таращиться в синее небо. Иногда мне кровожадно хочется, чтобы Машина теория о том, что мир состоит сплошь из розовой ваты, себя не оправдала, и она перестала, наконец, порхать по жизни с блаженной улыбкой. Муравьев вроде меня, уверенных, что ради успеха нужно въебывать двадцать четыре на семь, такие стрекозы своим чересчур легким подходом к жизни обычно бесят. А чего еще ждать от того, кому все детство внушали, что жизнь — это не праздник. Короче, готов признать, что в каком-то смысле умению Маши легко и непринужденно порхать по жизни я завидую. Тем, она меня, наверное, и привлекла. Диковинная бабочка для толстокожего бегемота.
— Тимур… — сонно раздается с соседнего шезлонга.
— А?
— Землю смотреть мы ведь только завтра
