Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — твердо отвечаю я, желая на корню растоптать все чаяния Маши превратить нашу поездку в незабываемый курортный отдых. — У меня нет ни малейшего желания насиловать свои барабанные перепонки и добровольно нюхать подмышки какого-то обожравшегося наркоты юнца.
— Тимур! — Я вздрагиваю, потому что Маша вдруг резко садится и, сняв очки, буравит меня своим взглядом. Глаза, как намагниченные, снова съезжают к ее декольте, затем к плавкам. Блядь, ну какой из нее риэлтор? До нашей профессии ей бы килограмм двадцать сверху накинуть и ноги укоротить. Мои сотрудницы — это настоящие боевые гномы, способные руками траншею вырыть ради горшочка с золотом. Маша со своей фигурой модели и пальцами пианистки никак не вписывается.
— Что? — Я закидываю ногу на ногу, чтобы немного придушить своего воспрявшего жирафа.
— А ты помнишь, как мы с тобой на рок-концерт ходили?
— Помню, поэтому и говорю, что я туда больше ни ногой.
— Ты сказал, что это был лучший день в твоей жизни.
Мне моментально хочется встать на хрен с шезлонга и уйти, ибо вспоминать, каким романтичным ослом я был, совершенно не хочется.
— Я этого не помню и наверняка сказал, чтобы тебя не обижать.
В Машиных глазах отражаются солнечные лучи и растерянность. Я снова чувствую себя ублюдком, ворующим у слепых детей конфеты.
— Ты очень изменился, Тимур, — тихо говорит она через паузу. — Твоя душа по-прежнему красива, и мне жаль, что ты считаешь нужным ее скрывать.
Если бы после этих слов она скинула лифчик и сказала «Можешь их облизать», мой жираф остался бы лежать, как пристреленный. Настолько морально униженным я себя чувствую.
— Кто тебе сказал, что у меня вообще есть душа? — буркаю я, поднимаясь с шезлонга. — Я пошел в номер.
— Душа есть у всех, — не моргнув глазом, отвечает Маша. — Моя, например, прожила уже восемьдесят три воплощения, в пятнадцати из которых я была мужчиной. Твоя душа сравнительно моложе…
Не желая выслушивать и дальше весь этот бред, я перекидываю через плечо полотенце и чешу по направлению к отелю. Восемьдесят три воплощения она прожила, надо же. И откуда она все это, блядь, берет? Я про себя четко знаю: родился ребенком, умру, если повезет, стариком, и в земле меня сожрут черви. И все, финита ля комедия. Никаких реинкарнаций, никаких сансар и прочей поэтической лабуды со мной не приключится, что абсолютно меня устраивает.
Маша появляется в номере спустя часа полтора и еще минут на тридцать запирается в душе. Воспользовавшись ее отлучкой, я успел принять душ, поговорить с Марианной и дважды отлить.
За окном начинает смеркаться, и не думать о том, что через каких-то пару часов нам придется заснуть в одной кровати, не получается. Эта мысль становится еще более невыносимой и навязчивой, когда Маша выходит из ванной с мокрыми волосами и в халате, который, если меня не подводит чуйка, одет на голое тело.
— Концерт начался, — грустно сообщает она, плюхаясь на кровать рядом. — Что делаешь?
Мой жираф, оправившийся от недавнего разговора, вновь пытается распрямить шею, и приходится в очередной раз давить его ногой.
— Ничего, — с противозачаточным лицом сообщаю я, стараясь не пялиться на ее оголившееся, бронзовое от солнца колено. — Новости смотрю.
— Может, тогда какой-нибудь фильм включим? — робко предлагает она.
— Фильм можно, — великодушно соглашаюсь я, вручая ей пульт.
— То есть я могу выбрать любой?
— Любой.
— Точно? — склонив голову набок, уточняет она.
— Вообще плевать, — подтверждаю я, закладываю руки за голову.
И спустя несколько минут жалею о своих словах, потому что Маша, листая каналы, наткнулась на «Основной инстинкт» и изъявила желание смотреть именно его. Она, видите ли, про этот фильм даже не слышала.
Пару минут поглядев, как старушка Шэрон со стонами объезжает член какого-то мужика, я накидываю на себя одеяло и отворачиваюсь к окну. Ночка, чую, будет — закачаешься.
Glava 24
Маша
«Основной инстинкт» производит на меня неизгладимое впечатление, и уснуть удается лишь глубоко за полночь, что грубо противоречит концепции здорового сна. Я до последнего отказывалась верить, что красивая главная героиня и есть жестокая убийца. Несколько раз, когда переживания достигали максимума, даже хотела разбудить Тимура, спящего рядом. Но потом себя останавливала. Правильный сон длится с одиннадцати вечера до часа ночи, и так халатно отнестись к фазам энергетического восстановления я попросту не могла. Поэтому в перерыве на рекламу просто молча любовалась его пушистыми ресницами и маленькой складочкой между бровями. Если Тимур когда-то захочет от нее избавиться, порекомендую массаж шиацу с иглоукалыванием. Можно, кстати, и гирудотерапию попробовать. Говорят, улучшает цвет лица. Хотя с этим у Тимура полный порядок. Кожа у него чистая и гладкая. Вот что значит слаженная работа желчного и поджелудочной.
Еще пару раз руки чесались потрогать его волосы. Просто проверить, такие же они гладкие и мягкие, как были четыре года назад. И тоже себя останавливала. Это будет неуважительно по отношению к Марианне, да и к самому Тимуру тоже. Даже горько от этого становилось. Сложись все по-другому, могла бы без зазрения совести трогать его, где угодно: хоть за волосы, хоть за нос.
Видимо, под впечатлением от его близости и обилия эротических сцен в фильме, сон мне снится непростительно откровенный. Будто загораю я на шезлонге (разумеется, как и положено: в тени и намазавшись кремом с защитным фактором пятьдесят), и тут откуда ни возьмись возникает Тимур в леопардовых шортах и идет прямо ко мне. Красивый, загорелый и весь мокрый, явно только что из воды.
Подходит вплотную, смотрит на меня сверху вниз и произносит: «Хочу тебя, Маша». И голос у него такой завораживающий и хриплый в этот момент, что внизу живота все сжимается. Пробудилась свадхистана.
А я, к своему стыду, возьми да проведи языком по его влажному животу. И так это живо и по-настоящему, что я даже вкус гипохлорита натрия по рту почувствовала. Видимо, девушка на ресепшене ошиблась, когда говорила, что они хлор в бассейн не добавляют.
— Хочу тебя, — настойчивее повторяет Тимур и, наклонившись, сжимает мою талию. Оно и понятно. Его свадхистана тоже пробудилась после того, как лизнула его живот.
— Нельзя, — возражаю я, хотя и недостаточно уверенно и строго. Вожделение уже вовсю бурлит
