– Нет, Юля, об этом молчок, особенно при Эстрелье. Я не хочу, чтобы она своего бойфренда запрезирала: мол, не смог умертвие от человека отличить.

– Да, тут ты права, молчание в нашем случае – золото. Слушай!

– А?

– Теперь я понимаю, почему у тебя еще ни одной личинки не выползло!

– Почему?

– Потому что Аларих тебя укусил. Он наверняка впрыснул тебе свою слюну. А в слюне вампиров содержится экзопсилоцибин – сильнодействующий наркотик. Может, он и прикончил твоих личинок?

– Ну коли так, спасибо Алариху. Но все равно об этом ни слова.

– Само собой. – И Юля отпила перно из бокала.

Музыка кончилась, и парочка наших вампиров вернулась к столику. Дышали они ровно и спокойно, словно вовсе и не им только что пришлось отплясывать на танцполе. Впрочем, ничего удивительного: у вампиров сердце не бьется, кровеносная система не такая, как у людей, все очень замедленно, вплоть до метаболизма.

– Вы прекрасно танцевали, – похвалили мы с Юлей вампирчиков.

А что? Это правда. Танцевали они отлично.

– Может, еще что-нибудь заказать? – спросила Юля.

– Крови, – рыкнул Аларих. – Чистой крови!

– Я позову официанта, – кивнула Юля. – А ты что будешь, Эсси?

– Мне еще бордо. Алик!

– Да? – Аларих посмотрел на подругу налитыми кровью глазами.

– Ты бы отказался от крови. Смешивать вино и кровь – это неблагородно. Да и в голову может ударить…

– Я не пьян! Я трезв как стекло! Так что бокал-другой хорошей свежей крови мне не повредит.

Аларих сказал это слишком громко, да еще с прорвавшимся акцентом. На нас стали оглядываться.

– Тише, Алик, – мягко попросила Эсси, но во взгляде ее сверкнул металл. – Не бузи.

– What is it «ne buzi»?[1]– надменно спросил Аларих.

Мне он все больше и больше не нравился. Тоже еще вампир выискался! Приличные вампиры такими не бывают!

Впрочем, я повторяюсь.

Официант принес кровь в большом бокале, и Аларих успокоился. Он прихлебывал кровь с видом заправского гурмана и рассматривал зал.

И тут черт принес цыган.

Они появились всем табором из-за сцены, как сущее божье наказание. Они взгромыхивали бубнами, бряцали монистами, терзали струны лакированных гитар и травили душу своим вечным «ай-нэ-нэ-нэ!».

– Цыгане! – восторженно пискнула Эсси, вмиг поглупев от разноцветья и гипнотической тряски цыганских юбок. – Ай, красота!

Цыгане образовали на сцене полукруг. Их атласно блестящие мужчины начали томно пощипывать струны гитар, а одна из женщин – солистка, видно, – вышла в центр и запела глубоким контральто:

Очи черные, очи красные,

Очи жгучие и прекрасные!

Эстрелья впала в транс. Она не мигая смотрела на цыган, и губы ее шевелились, подпевая. Но вот тягучий, как молодой мед, романс кончился, прозвучала и растаяла в воздухе последняя нота, все на миг затихло…

– Эх, жги, жги, жги! – выкрикнул гортанно молодой и красивый цыган с серьгой в ухе.

И понеслась! Все на сцене пришло в неистовое движение – бубны, бусы, шали, юбки. И над всем неслась бешеная неистовая мелодия:

Эх, загу-загу-загулял, загулял паренек да молодой, молодой!

В красной рубашоночке, хорошенький такой!

Эх, промотал, промотал он свои деньжоночки!

Эх, заг-загу-загубил, загубил он свою молодушку,

Бедную голубушку, несчастненький такой!

– Не могу больше! – умоляюще пропела Эстрелья и вдруг сорвалась с места.

– Эсси, куда? – кинулась было вдогонку Юля, но молоденькую вампиршу было уже не удержать.

Эстрелья влетела в танцевальный круг цыган и повела плечами. На секунду музыка прервалась, а потом возобновилась с большей неистовостью.

– Эх, жги, красивая! – воскликнул все тот же молодой цыган.

И Эстрелья зажгла. Она танцевала так, что я опасалась за сохранность паркета под ее ногами. Аларих забыл про кровь в бокале и пожирал свою подругу взглядом. Да что там, даже я немного ошалела от танца Эсси.

Она была великолепна! И поэтому, когда танец все-таки кончился, гром аплодисментов был ею вполне заслужен.

Эсси поцеловалась с цыганкой-певицей, вернула ей шелковую шаль и, покачиваясь, подошла к нашему столику. Стоя, свысока поглядела на нас:

– Ну как я?

– Бесподобна, – правдиво сказала Юля. – Садись, выпей. Остынь немного.

Эстрелья нервно рассмеялась и села на услужливо подставленный ей стул. Аларих надолго приник к ее руке.

– И ты думаешь, что такую женщину можно не любить? – шепотом спросила я у Юли.

– О, ты не знаешь всех превратностей любви, – печально вздохнула Юля.

– И знать не хочу, – в тон ей ответила я.

Наши посиделки продолжались. Заказали еще вина, хотя мне думалось, что уж его-то выпито предостаточно. Эстрелья ворковала с Аларихом, Юля с видом пожилой, тертой жизнью матроны взирала на эту молодую поросль, а я доедала кремний.

И тут к нам подошел метрдотель. В руках у него был огромный букет ненюфаров.

– Это вам, госпожа, – протянул он букет Эстрелье. – От господина вон за тем столиком.

Эстрелья, еще больше похорошев, приняла букет и посмотрела в сторону пославшего. Тот встал, поклонился и приложил руку к сердцу. Красотка хихикнула и послала ему воздушный поцелуй.

– Какой он милый, – протянула она.

– Кто? – пьяно возмутился Аларих. – Вот этот хлыщ?!

Аларих, покачиваясь, встал и смерил предполагаемого соперника совсем не милостивым взглядом.

– Как вы смеете посылать букеты моей девушке? – громко, на весь зал, спросил он.

Все притихли. В воздухе запахло сероводородом крупной ссоры.

– С кем имею честь? – Задав вопрос, господин, пославший ненюфары, медленно вышел из-за столика и направился к нам.

Аларих тоже вышел, отшвырнув стул.

– Меня зовут Аларих, – холодно отрекомендовался он. – Могу я узнать ваше имя?

– Владислав Тропилин.

Господин Тропилин был немолод и по сравнению с Аларихом по всем пунктам выигрывал. Внешность у него была самая благородная, и мне он чем-то напомнил Шона Коннери в фильме «Первый рыцарь».

– Вы не смеете посылать цветы моей девушке, – яростно заявил Аларих.

– Отчего же? – насмешливо блеснул глазами господин Тропилин.

– Оттого, что это неприлично, – прошипел молодой вампир.