– Не вижу ничего неприличного. – Тропилин явно насмехался над красавчиком Аларихом. – Но ежели вы в этом убеждены, я готов дать вам сатисфакцию, мальчишка.

– Что-о-о? – завелся Аларих.

– Дуэль, – легко уронил это мрачное слово Тропилин.

В зал вошел директор ресторана, видимо вызванный кем-то из официантов.

– Господа, господа! Покорнейше прошу в ресторане никаких дуэлей не затевать. Это нейтральная территория, на сей счет и установление мэра имеется.

– Хорошо, – кивнул господин Тропилин. – Вы, сударь, можете первым выбрать место, время и оружие дуэли.

– Да вы с ума сошли! – воскликнула Эстрелья. – Аларих, успокойся, верну я эти цветы.

– Ну нет, – зарычал вампир, – оскорбление нанесено.

– Красотища! – прошептала мне Юля возбужденно. – Обожаю такие ситуевины! Аларих, скажи, что местом ты выбираешь Водопьяновский парк, главную поляну, время – полночь с сегодня на завтра, а оружие – рапиры. Рапиры я достану.

– Хорошо, – кивнул Аларих и перечислил все, сказанное Юлией, господину Тропилину. Тот кивнул и, усмехнувшись, вернулся за свой столик.

Будто ничего и не было, никакого скандала. Директор ушел, официанты засновали по ресторану, а цыгане затянули:

Что печалишься, моя любушка?

Поцелуй меня, моя душечка!

Словом, бред какой-то. Меня трясло от возбуждения. При мне еще никто никого не вызывал на дуэль.

– Юля, это ужас! – прошептала я. – Аларих убьет этого старичка!

– Еще не факт.

– Но Алариха-то не убьешь. Он-то бессмертен!

– Еще не факт.

– Да что ты заладила одно и то же! Юля! Дуэли! Это же запрещено!

– Фигушки! У нас в Щедром дуэли разрешены с марта прошлого года. Думское постановление. Отстаешь от жизни, подруга.

А опечаленная Эстрелья, отбросив букет, меж тем увещевала Алариха:

– Алик, милый, откажись от дуэли! Ну зачем тебе это!

– Я пущу ему кровь! – жестокосердно отвечал Аларих. – Пусть знают, каковы настоящие вампиры!

– Я больше никогда не буду танцевать, обещаю тебе, – каялась Эстрелья. – Только откажись драться.

– Ну это ты напрасно, сестричка! – возмутилась Юля. – Тебе надо танцевать, ты прирожденная танцовщица. Ты выглядела гораздо лучше, чем эти мороки.

– Что? – изумилась Эстрелья. – Эти цыгане – мороки?

– Ага, – беспечно кивнула Юля. – Мороки. Весь табор.

– И кто же их наслал?

– А это ненасылаемые. Так называемые автономные. Но дело не в этом. Эсси, ты не переживай за Алариха, пусть себе рапирой помашет. Это весело. Счет, пожалуйста!

Юля и Эстрелья расплатились по счету. Я было заикнулась о том, что отдам им деньги, но они посмотрели на меня такими глазами…

Мы вышли из ресторана и остановились в небольшом скверике.

– Ночь еще молода, – бесшабашно заявила Юля. – Куда пойдем, чем займемся?

– А знаете что, – протянула я. – Мне нужно кое-куда отлучиться.

– То есть? – удивилась Юля. – Ты же не…

– Нет, нет, ты не поняла. Я хочу посетить кладбище. Свою могилу. Я там давно не была и чувствую, что пора бы туда сходить.

– Сходим вместе. Ты не против нашего общества?

– Нет, я буду очень рада. Это все равно, как если бы вы навестили меня у меня дома.

– Тогда пошли на стоянку такси, – сказала Юля. – Тебя на каком кладбище похоронили?

– На Новоспасском.

– Путь неблизкий. Такси пригодится.

…На стоянке как раз дремала новенькая «Лада-Приора», а в ней – шофер весьма кавказской наружности.

– Шеф, – коснулась его плеча Юля, – до Новоспасского довезешь?

Тот немедленно проснулся.

– Всэх вас?

– Да.

– Пицот рублэй. За всэх.

– Хорошо. А если ты нас там подождешь и привезешь обратно, даю полторы тысячи.

– Вах, красавица, как скажешь! Значит, эдем до Новоспасского парка…

Тут я должна сделать пояснение. У нас в Щедром с названиями негусто. Поэтому у нас есть Водопьяновский парк и Водопьяновский переулок, Новоспасский парк и Новоспасское кладбище. Кстати, одноименные парк и кладбище расположены на противоположных концах города.

А Юля меж тем пояснила:

– Нет, шеф, нам не в парк. Нам на кладбище.

Водитель дернулся:

– Вах, зачэм таким молодым-красивым на кладбище?

– Зачем – не твоя печаль. Вези, – ослепительно улыбнулась Юля.

– Харашо, – смирился водила. – Садитэсь.

И мы «сэли».

Миновав сумеречные пригороды и ряды аккуратных дачек, «Лада» с легким шуршаньем шин подкатила к громадным кованым воротам. Над ними литыми позолоченными буквами вилась надпись «Новоспасское кладбище». Буквы подсвечивались двумя фонариками и на фоне чернеющего неба смотрелись несколько инфернально.

– Приэхали, – немного нервно сказал водитель.

Еще бы! Занервничаешь тут, когда тебя просят приехать на кладбище в половине одиннадцатого ночи!

– Вы никуда не отъезжайте, – вынимая из сумочки двести рублей и протягивая их водителю, заговорила Юля. Глаза ее при этом фиалково поблескивали. – Вы нас дождетесь и отвезете обратно.

– Дождусь и отвэзу обратно, – механически повторил водитель, принимая сотенные бумажки и пряча их в барсетку. Глаза его немного остекленели. Он получил коан, и теперь все его мысли будут вертеться вокруг этого коана.

Мы вышли из машины. Роскошные кованые ворота кладбища в такой час, конечно, были заперты. Но рядом лепилась будочка привратника, а возле нее – небольшой проход, перегороженный обычным шлагбаумом.

– Ох, люблю я шлагбаумы, – хмыкнула Юля, вспоминая что-то из своей прошлой жизни.

Она деликатно постучала в хлипкую дверь будочки. Дверь отворилась, и на пороге появился старичок. Был он оборотнем, и в давние времена довольно известным. В девятнадцатом веке он наводил ужас на окрестности Щедрого, охотясь на овец, коз и даже людей. На него устроили облаву свои же соплеменники, поймали и приговорили к пожизненному заключению без права перекидываться. Но в девяностых годах двадцатого века старичка выпустили из тюрьмы за примерное поведение и устроили работать на кладбище. Он теперь ни на кого не охотился. Предпочитал маринованные баклажаны, сою и капусту брокколи.

– Благословенны будьте, – вежливо поклонилась старичку Юля.

– И вам благословение, светлая ведьма. Вам и вашим друзьям, – в ответ прошамкал старичок. – Что привело вас сюда в этот час?