— Мне надо съездить на работу. Я быстро.

— Мы в отпуске. Ты забыла?

— Нет…не забыла, — улыбаясь через силу, — я очень-очень быстро.

— Сегодня последний день.

Я помню…помню. Последний день. Как ужасно все это прозвучало. Как дико и больно.

Я оделась и спустилась вниз к машине, Руслан догнал меня с Никитой на руках. Пока они бежали ко мне, у сыночка забавно подпрыгивал чубчик и двигались щечки. Он радостно подпрыгивал и тянул ко мне ручки.

— Хочешь, я отвезу? На моте будет быстрее.

— Нет. Вы отдыхайте. Я быстро.

— Все хорошо?

— Да. Все замечательно.

Обняла его и жадно поцеловала в губы. В офисе было тихо. Ни души. Я зашла к себе и нашла на своем мейле то письмо с фотографиями, спрятанное в секретную папку. Ввела кодовое слово. Пока скрипел принтер, я смотрела перед собой и до крови кусала свои щеки, так, чтоб во рту был привкус моей крови, так, чтоб эта боль заглушала другую.

Обратно я вернулась спустя час. Потом мы жарили шашлыки, дурачились во дворе, и я запретила себе думать о ночи. Я запретила себе вообще думать. Я жила этим последним днем, я им дышала, я его впитывала в себя… чтобы запомнить навсегда.

Позже, когда дети легли спать, а мы с Русланом смотрели какую-то старую комедию вместе, точнее, он смотрел, а я гладила его руки и понимала, что мое сердце не бьется. Оно замедлило свой ход.

— У тебя такие холодные руки. Пошли в постель? Я тебя согрею.

— Мне хорошо здесь. Просто обними меня крепче.

Сдавил до хруста, и я откинулась спиной ему на грудь, устроенная между его ног как в кресле, на пушистом ковре, чувствуя макушкой его горячее дыхание.

— Когда ты уезжаешь?

— Часов в девять утра. Еще успею с тобой поваляться в постели и даже выпить кофе… на тебе.

Не успеешь… прикрыла глаза и сдавила его запястья, справляясь с накатившей волной панической тоски. В ту ночь мы просто лежали на ковре, нежились, разговаривали, пока Руслан не уснул. Да и не мог он не уснуть, я подсыпала ему снотворное.

Потом еще долго стояла и смотрела на его лицо, на ресницы, на линию носа, подбородка, и сердце сжималось от любви к нему. Зашла к детям. Поправила одеяло у Руси, поцеловала Ваню в висок, едва касаясь губами, перекрестила Никиту. Его обнять не смогла. Если прикоснусь, возьму на руки, он проснется, и я не смогу уйти. Не смогу сделать то, что решила. Потом долго смотрела на спящую маму в проем двери. К ней подойти неслышно не выйдет — она слишком чутко спит. Даже сейчас, словно почувствовала, что я на нее смотрю, и приподнялась на одном локте.

Села в машину и еще раз посмотрела на окна, на ночник в комнате мамы и Никиты, на окна комнаты с камином, где спал Руслан, и повернула ключ в зажигании. Когда они проснутся, все станет иначе… все изменится. Взяла сотовый и набрала номер Игоря.

— Что…что так рано?

— Встретиться надо. Документы передам.

— Сейчас?

— Да. Или ты передумал.

— Где?

— К тебе приеду.

— Аааа, бл*… я не один.

— Ну так останься один. Жди. Скоро буду.

Сказал на прощание — "нет", глаза прошептали — "может".

Ты загляни в душу себе, пойми…

Что для тебя моя душа и мое сердце для тебя.

Что я живу, я верю, я жду, потому, что люблю.

Слепая тоска несет измученный крик надежды.

Сердце болит, сердце не врет, молчит.

Ведь для тебя моя душа и мое сердце для тебя.

Что я живу, я верю, я жду, потому, что люблю.

Я буду тебя спасать, я буду грустить с тобой.

Дай лишь понять, как удержать тебя, постой…

Ведь для тебя моя душа и мое сердце для тебя.

Что я живу, я верю, я жду, потому, что люблю.

Дай лишь понять, как удержать тебя, постой…

Ведь для тебя моя душа и мое сердце для тебя.

Что я живу, я верю, я жду, потому, что лю…

Моя душа и мое сердце для тебя.

Что я живу, я верю, я жду, потому, что люблю.

Светлана Лобода

У меня не было слез. Только решимость и ощущение, что на это дно я полечу не одна. Прихвачу с собой этого тупого подонка, который решил, что сможет дергать меня, как марионетку, за ниточки, но он не учел одного — я не стану играть. Я выхожу из игры. И сейчас мне пока не болит… потом будет болеть. Потом будет так болеть, что я взвою, перегрызу себе вены зубами и изломаю ногти в мясо. Но не сейчас. Я решилась, и мне не оставили выбора.

Оделась, как на свидание. Причесанная, накрашенная, с распущенными волосами, в узком платье с глубоким декольте, в туфлях на высоком каблуке. Я приехала к Игорю домой. Маячок в моей машине четко высветит адрес, если меня будут искать. А если и нет, навигатор запомнит куда ездила, а нанятый мною анонимно фотограф запечатлеет все нужные мне кадры.

Игорь жил в новом районе в модном новострое. Квартира на последнем этаже. Можно сказать, пентхаус. Шикарный вход, высокая блестящая лестница, консьерж. Меня впустил сам Игорь. Его голос был бодрым, веселым. Он наверняка ожидает за эти документы хорошую оплату. Я поднялась в зеркальном лифте и подошла к лакированной двери бежевого цвета. Несколько раз нажала на кнопку звонка. Сердце дернулось в каком-то безумном и таком позднем сожалении, в яростном желании сбежать прямо сейчас, вернуться в теплую постель к Руслану, как будто ничего и не было. Спрятать голову в песок, как страус. Дверь приоткрылась, и Игорь выглянул из-за цепочки, окинул меня любопытным взглядом, вздернул одну аккуратную бровь и открыл дверь.

— Ни хрена се, — присвистнул, и когда я прошла мимо него, чуть виляя бедрами, посмотрел мне вслед. — Вот так визит, и вот так видон.

Я поставила сумочку на тумбочку и повернулась к подонку, стоящему передо мной в спортивных штанах, без футболки. Довольно худосочный, без мускулов, с тонкими предплечьями и чуть впалой грудью. Со словом "спорт" мальчик, видимо, незнаком от слова "сафсем". Но все сторицей окупает его ум, харизма и очень смазливое лицо. В офисе в одежде он мне казался крупнее.

— Ты что пришла меня соблазнять?

— А если и так?

Мне нужно потянуть время. Нужно разговорить его, нужно… Судорожно сжала одну руку в кулак. Надо взять себя в руки и завершить начатое. Руслан во многое может не поверить. Особенно после того ужасного случая с Воронами, когда девочку из их клана подставили так, что вся семья от нее чуть не отреклась, а муж окончательно сошел с ума и практически убил несчастную. Мы тогда обсуждали с Русланом… говорили об этом. И он сказал, что, возможно, и сам бы поверил. Что слишком много улик, слишком много совпадений… но теперь любое видео и любые фото можно подделать. Только собственные глаза никогда не лгут и уши. Иногда они могут лгать, любимый… иногда они могут так лгать, что нам с тобой захочется сдохнуть.