За городом, в крохотном, изрядно обветшавшем домишке, к которому тянулась обсаженная с двух сторон мрачными елями дорожка — еле различимая глазом, до такой степени она заросла сорняками, — мужчина разглядывал плоды своей так называемой работы. Поверх толстого слоя какого-то липкого, клейкого вещества, растекшегося по безукоризненно чистой поверхности, образовался тонкий слой кристаллов. Исходивший от них резкий, едкий запах говорил сам за себя — его мгновенно узнал бы каждый, кому хоть раз в жизни пришлось иметь дело с метамфетамином. Под свою тайную лабораторию мужчина приспособил обычную кухню, поставив там кое-какое необходимое оборудование. Оставался, конечно, риск устроить взрыв. Поэтому он всегда помнил, что должен быть осторожен. Очень, очень осторожен.

На лице мужчины было написано удовлетворение, однако мысли его в этот момент были далеко. Он думал о Ченсе Роудене. Ченсе — его родственнике, партнере и самом лучшем друге еще с тех времен, когда оба они учились в Вашингтонском университете и ничем не отличались от других студентов. “Как же давно это было”, — вздохнул он. Теперь у него ничего не осталось — кроме удовольствия смотреть, как на свет появляются сверкающие кристаллики метамфетамина. А Ченса больше нет. Он умер. Убит.

Дрожь пронизала все тело мужчины от кончиков ногтей до корней волос. Когда-то ему довелось услышать, что страх — самое сильное из человеческих чувств. Ненависть, гнев, любовь, желание, зависть — все это ничто перед страхом, перед тем ужасом, который парализует волю и тело человеческого существа, низводя его до уровня животного. Именно это он испытывал в последние дни. Страх… Он овладел им с той самой минуты, как на пороге возник представитель корпорации. В тот момент у них с Ченсом буквально кишки свело от ужаса. Он чуть не обмочился тогда. Он бы отдал все на свете за то, чтобы свернуть шею этим ублюдкам из корпорации.

Теперь его уже всего трясло. Он пересел на старый, продавленный диван — когда-то тот был обтянут черной кожей, а теперь сквозь многочисленные прорехи торчали ржавые пружины — и принялся яростно грызть ногти. Он вспоминал… Ченс тогда только молча смотрел на представителя пустыми, круглыми, как у совы, глазами. А этот ублюдок, переступив порог, выразительно повел носом и усмехнулся — сразу обо всем догадался, мерзавец!

— Так вот, значит, где делаются деньги? — негромко сказал он, но только глухой не услышал бы в его голосе смертельной угрозы.

Ченс тогда схватил его за шиворот и спустил с лестницы. И вот Ченс убит.

А после его смерти начались эти телефонные звонки…

Бросив ненавидящий взгляд на телефон, будто перед ним была ядовитая змея, мужчина принялся с еще большей яростью грызть ноготь, пока не почувствовал во рту соленый вкус крови. Скорее всего его тоже убьют, прикончат как собаку… если только он не придумает, как выкрутиться.

“Что же делать… что же делать… проклятие, что делать?! ”

Келси! Девчонка Ченса! Вот кто ему поможет!

С внезапно пробудившейся энергией он вскочил на ноги, помчался в спальню и принялся без разбора швырять грязную одежду в старый армейский рюкзак. Потом вернулся на кухню, соскреб драгоценные кристаллы и ссыпал их в маленькую сумочку на молнии.

Мягко зашуршали шины, и к дому подъехала машина. Он бросился к окну в спальне, осторожно выглянул из-за занавески, и глаза у него вылезли из орбит. По спине потекли струйки пота.

У дома стоял черный седан. Боже милостивый! Сердце у него ухнуло в пятки. “Может, это патрульная полицейская машина? ” — мелькнуло у него в голове. Нет… нет! Машина была черная. Вся черная!

Бесшумно выскользнув из дома через заднюю дверь, он юркнул в густой подлесок, вплотную подступавший к дому, и мгновенно исчез, словно растворился в воздухе.

Воспоминания и сны переплетались, сливаясь воедино, и Джарреду казалось, что он качается на волнах в каком-то призрачном мире; не было ничего, кроме смутного ощущения присутствия Келси где-то рядом. Та слабая, едва уловимая граница, что пролегала между снами и воспоминаниями, то и дело тускнела, временами пропадая совсем. Ему казалось, он спит. Но спал ли он? Почему-то ему все время казалось, что где-то рядом, совсем близко Ченс Роуден.

Нет, похоже, это все-таки был сон, потому что в следующий момент Джарред уже увидел себя стоящим в своем офисе, лицом к лицу с неряшливо одетым, издерганным человеком, не ощущая при этом ничего, кроме ненависти и презрения, да еще почему-то жгучей ревности. Ревности, потому что человек этот был другом, а скорее всего и любовником его жены. Ченс что-то говорил — все быстрее и быстрее, брызгая слюной. Взгляд Джарреда остановился на его беспокойно дергавшихся губах. Это были признания… Признания слетали с его губ, и, казалось, именно они заставляли их двигаться. Признания лились из него неудержимым потоком, громоздясь одно на другое, пока Джарред не почувствовал, что его мозг уже отказывается их воспринимать.

— … во всем этом нет ни слова правды. Я не спал с Келси перед вашей свадьбой! Я вообще никогда не спал с ней, если хотите знать! Между нами ничего не было. Келси не такая, и вам это хорошо известно! Все это ложь, которую придумала Сара, чтобы вбить клин между вами и Келси. Мне очень жаль, Брайант. Честное слово, жаль. У вас полно собственных проблем, но Келси тут ни при чем. Келси в этом не виновата. Тут что-то другое. И вы это чувствуете… чувствуете запах этого. Чувствуете, да? Прямо здесь?

— Что значит “прямо здесь”? Что вы имеете в виду? — Ченс затравленно озирался по сторонам, словно насмерть перепуганный кролик, угодивший в ловушку.

— Да здесь, в этом вашем кабинете! Прямо у вас под носом! Неужели вы не чувствуете?! Это как кислота… Она разъедает все, что у вас есть, все, что вы создали собственными руками! Она медленно убивает и вас, и Келси, и мне страшно видеть это, потому что Келси любит вас! А вы… вы ублюдок, Джарред! Вы не заслуживаете ее! Вам в руки попало настоящее сокровище, а вы думаете только о том, чтобы уничтожить меня! Да протрите вы глаза, черт возьми! Оглянитесь по сторонам!

Джарред послушно обернулся. Он смотрел, смотрел… но не видел ничего, кроме сумрака, обступившего их со всех сторон. И вдруг громко скрипнула дверь в кабинет. Яркий свет потоком хлынул внутрь. Чей-то черный силуэт появился на пороге комнаты.

Последнее, что он помнил, был крик Ченса…

Джарред резко открыл глаза. Все лицо его было мокрым от пота. Сердце бешено колотилось, словно порываясь выскочить из груди.

В больничной палате стояла тишина. Келси, устроившись в кресле у его постели, дремала, голова ее склонилась на плечо, дыхание было мерным и спокойным. Джарред облегченно вздохнул. Кошмар рассеялся, как по мановению волшебной палочки, заставив его только поразиться, до чего же странными и зловещими порой бывают сны. “Слава Богу, что они так и остаются снами”, — подумал он.

— Привет, Келси.

Голова Келси дернулась, как от толчка. Проснувшись, она испуганно огляделась, не понимая, кто это зовет ее, и чувствуя только частые удары сердца. Спросонья она даже не сразу сообразила, что так и уснула, свернувшись клубочком в кресле возле постели Джарреда.