звуке русского голоса. Начинается бой. Русские убивают сопротивляющихся, силой захватывают меха, захватывают пленников. Даже детей связывают и увозят с собой, чтобы продать в рабство. Юрты поджигают. Только пепел и уголь остаются на месте бывшего жилья, да отчаянно воют собаки. Слезами и кровью местных народов отмечен каждый шаг русских захватчиков.

Много внимания уделялось восстаниям башкир. Начинался раздел следующей фразой: «Трудно даже перечислить все гнусности и издевательства, к которым прибегало русское правительство, чтобы заставить башкир, татар и других националов креститься». Слово «националы» было вычеркнуто синим карандашом. Далее упоминалось восстание 1681–1684 годов. Башкиры храбро сопротивлялись, и много лет «шла настоящая колониальная война». Авторы попытались синхронизировать «крестьянскую войну» под предводительством Разина и башкирское восстание, тем самым проведя идею классовой солидарности. Подчеркивалось, что «в восемнадцатом веке восстания шли сплошной волной». Ученики могли прочесть про таких предводителей восстаний, как Сейт, Кара-Сокал и Батырша Алиев. Относительно подробно освещалось Башкирское восстание 1755–1756 годов под предводительством Батырши. Подчеркивалась жестокость губернатора И. И. Неплюева: «Начальником башкирского края был в то время дворянин Неплюев. Он прямо озверел в борьбе с восстанием. Он приказывал русским войскам не оставлять в живых никого. Убивали даже женщин и детей».

В описании истории XIX века особое внимание было уделено Кавказскому региону. Специальный параграф назывался «Завоевание Грузии и Закавказья». Напоминалось, что Грузия уже к тому времени являлась страной с многовековой культурой. Присоединение Грузии к России оценивалось как предательство Россией своих обязательств: «Екатерина II обещала защищать Грузию от персов, но кончилось тем, что Россия сама захватила Грузию». По закону жанра опорой русского владычества стали местные помещики. Естественно, грузинский народ не мог смириться и восставал. Довольно подробно описывалась Кавказская война. Давался очень позитивный портрет Шамиля, который представал народным вождем. Но он сталкивался не только с царскими войсками, но и с саботажем со стороны местной знати, которой война приносила убытки.

Специальный параграф посвящался творчеству Тараса Шевченко. Здесь же были напечатаны его рисунки, демонстрирующие ужасы царской России. Завоевание Средней Азии описывалось в параграфе «Развитие промышленности и захват колоний». Здесь указывалось, что среднеазиатские государства было захватить проще, чем Кавказ, поскольку русские войска действовали на равнине, а не в горах. Завоеватели опирались на местных баев. Приход царской администрации привел к резкому росту налогов для местного населения. Ключевой параграф, освещавший национальную тематику начала XX века, назывался «Угнетенные народы в борьбе с царем». В нем подчеркивалась солидарность угнетенных народов с революционным пролетариатом.

Таким образом, исторический нарратив, описывающий историю нерусских народов, строился по устойчивой схеме. Показывалась жестокость русских завоевателей и обязательно добавлялось, что покоренные народы восставали. Все это дополнялось классовым компонентом: местные помещики или буржуазия поддерживали завоевателей ради выгоды, а простой народ солидаризировался с русскими крестьянами, затем и с революционным пролетариатом.

Учебник группы И. И. Минца (московская группа) был признан неудовлетворительным. Заведующий отделом школ ЦК Б. М. Волин назвал учебник «скучно написанным» и, помимо прочего, отметил недостаточность содержащейся в нем информации о культуре славян и русских. Такие же претензии были предъявлены к работе ленинградской группы. В. Быстрянский сетовал на отсутствие истории народов СССР и наличие только «истории Великороссии». По его мнению, в учебнике недостаточно была показана колониальная политика царизма. Гораздо более радикальным образом критиковал учебник Н. И. Бухарин. В записке Сталину он писал: «Почти нет народов СССР, и совсем их нет как субъектов исторического процесса…» Авторы продолжали работать в рамках старых идеологем, не уловив новых требований. Но и сами требования были противоречивыми: трудно было соблюсти баланс между «дружбой народов» и «советским патриотизмом».

Ввиду срыва подготовки учебников было принято решение провести открытый конкурс, который завершился к июлю 1936 года. Необходимо отметить, что общая идеологическая атмосфера в стране к тому времени претерпела заметные изменения. В декабре 1935 года была инициирована идеологическая кампания «дружбы народов». Отличительной чертой новой идеологемы стало подчеркивание сплочения народов СССР вокруг русского народа, который теперь объявлялся не потенциальным носителем «великорусского шовинизма», а «первым среди равных». Усиление «русского компонента» в советской идеологии проходило постепенно и нарастало с каждым годом. В этом контексте акцент на негативной роли дореволюционной России в истории нерусских народов выглядел все менее актуальным.

Комиссия в составе И. В. Сталина, А. А. Жданова и С. М. Кирова обнародовала замечания к конспектам учебников, ставшие на долгое время ориентиром для историков в написании не только учебных, но и исследовательских работ. В реальности единственным автором замечаний являлся Сталин, а А. А. Жданов и С. М. Киров, скорее всего, вносили лишь незначительные поправки.

В замечаниях к конспектам по истории СССР от историков требовалось показать не историю России, а историю советских народов. Далее указывалось, что недостаточно продемонстрирована «аннексионно-колониальная роль русского царизма», а также контрреволюционная роль царизма во внешней политике («царизм как международный жандарм»). Весь негатив переключался на царизм, а не на Россию. Да и типичная для советской историографии критика царизма в замечаниях заметно смягчалась. Историки упрекались во множестве неточностей, особенно в отношении важнейших для советской науки категорий и понятий:

В конспекте свалены в одну кучу понятия «реакция» и «контрреволюция», революция «вообще», революция буржуазная и революция буржуазно-демократическая.

Не показана освобождающая роль Октябрьской революции. Любопытно отметить и замечание о том, что не была отражена роль западноевропейских буржуазно-революционных и социалистических движений на формирование буржуазного революционного движения и движения пролетарско-социалистического в России.

Буквально через десять лет такое утверждение станет крамольным.

Отдельный раздел был посвящен Новой истории. В качестве судьбоносных исторических вех по-прежнему рассматривались революции, но теперь грань между буржуазными и социалистическими революциями выделялась отчетливее. Была уточнена периодизация всемирной истории нового периода. Первый временной отрезок начинался Французской буржуазной революцией (которая теряла статус Великой, чтобы не принижать Октябрьскую) и заканчивался Парижской коммуной. Второй начинался с Франко-прусской войны 1870–1871 годов и Парижской коммуны и заканчивался победой Октябрьской революции и окончанием Первой мировой войны. Данное время рассматривалось как период упадка капитализма. Третий период – от конца 1918 до конца 1934 года – трактовался как «период послевоенного империализма в капиталистических странах, экономического и политического кризиса, период фашизма…». Проводилась и терминологическая ревизия: вместо понятий «старый порядок» и «новый порядок» предлагалась формационная терминология («абсолютистско-феодальный порядок» и «порядок капитализма и буржуазной демократии»).

В январе 1936 года был объявлен конкурс на учебник для 3–4‐х