С плаката смотрел папа Натали.

Финн отступил на шаг, чтобы прочесть подпись под фотографией: «ГОЛОСУЙТЕ ЗАРОДЖЕРАМЭЙХЬЮ!», и в замешательстве посмотрел на старших.

–Натали, твои родители здесь судьи?– спросил Финн.– Они тут главные?

–Я…– Натали шагнула кФинну и крепко схватила его за плечо, словно пытаясь успокоить. Или чтобы самой собраться с духом.– Так бывает. Если бы мама и папа не развелись, если бы в нашем мире они остались вместе, если бы не тратили столько времени и сил на ссоры…

Эмма заняла место Натали за ноутбуком и принялась быстро печатать.

–Здесь сказано, что мистер Мэйхью – мэр города,– сказала она.– И он хочет стать губернатором.

–Губернатором?!– переспросил Финн, восхищённо глядя на неё.– Натали, твои родители тут очень важные люди!

–Не забывай: на самом деле это не её родители,– сказала Эмма и резко отодвинула ноутбук.

–То есть родители другой Натали,– поправился Финн.– Но почему плакат с госпожой Моралес наклеен поверх плаката с мистером Мэйхью?

–Давайте подумаем об этом потом, когда сохраним картинки,– предложил Чез.

–О!– ИНатали бросилась к ноутбуку.

Финн последовал за ней. Эмма открыла новую страницу. Натали набрала запрос. Экран мигнул.

Он был пуст.

–Я думал, мы снова увидим картинки с мамой!– расстроился Финн.

Остальные сгрудились вокруг. Чез обнял Финна. Эмма погладила его по плечу. АНатали опустила руки и отодвинулась.

–Прости, Финн,– сказала она.– Все картинки исчезли. Сначала её имя, а теперь и фотографии. Вся информация о вашей маме пропала из интернета.

–Это я виновата,– призналась Эмма.– Не нужно было искать мистера Мэйхью в том же окне.

–А мне не нужно было пробивать локтем плакат,– добавил Финн.

–Перестаньте!– велела Натали.– Никто из вас не виноват, что здесь творятся такие дела. Ну и, может быть, я разберусь, что произошло с этими картинками.

–Правда?!– обрадовалась Эмма.

–Подожди минутку,– попросила Натали.

Эмма отошла к плакатам, чтобы не стоять у неё над душой.

–Неужели под каждым плакатом с госпожой Моралес наклеен плакат с мэром Мэйхью?– спросила она и принялась их разглядывать.

–А какой в этом смысл?– спросил Чез, подходя к ней.– То есть, конечно, можно использовать старые плакаты повторно, чтобы сэкономить – ну или не вредить окружающей среде. Но в этом доме…– Он поднял глаза.

ИЭмма впервые заметила, что потолок тоже украшен замысловатой деревянной резьбой. Кабинет настоящей госпожи Моралес выглядел совершенно иначе. Эмма понятия не имела, сколько стоят резные потолки – и дверь, и колонны в каждом углу. Она подумала: «Судья Моралес и мэр Мэйхью вряд ли стараются сэкономить».

–Тьфу, функция архива не работает,– сказала Натали у них за спиной.– Но до того как всё исчезло, я успела запомнить один веб-адрес, и… что?!

Эмма, Чез иФинн бросились к ней.

–Ты снова ищешь информацию о своём папе?– спросил Финн.

На картинке действительно был висящий на столбе плакат – только речь на нём шла о предвыборной кампании мэра Мэйхью, и он не имел никакого отношения к маме Грейстоунов.

–Н-нет,– ответила Натали.– Эту картинку вывесили в интернет в тот день, когда судили вашу маму. Здесь указано время и всё такое. Пять минут назад на этой картинке был столб с фотографией вашей мамы, совсем как две недели назад. Мы видели его своими глазами! В реале!

Картинка была размытая, почти бесцветная – видимо, снимок сделан с камеры видеонаблюдения. Но Эмма узнала это место. Столб стоял рядом сНародным залом, где проходил суд.

Она ахнула:

–Кто же подменил фотографии?! И зачем? Зачем внушать людям, будто они сами не помнят, что было две недели назад?!

–Н-не знаю,– пожала плечами Натали.

УЭммы голова шла кругом. Всё это было слишком странно. Лицо мэра Мэйхью под изображением судьи Моралес на плакате; мамина фотография, сменившаяся в интернете фотографией мэра Мэйхью… Эмма вспомнила, как в детстве училась играть в«камень – ножницы – бумага» ипостоянно спрашивала: «А что сильнее всего? Что самое-самое сильное?»

«У мамы нет никакой силы в этом ужасном мире,– подумала Эмма.– Она в плену. Но судья Моралес и мэр Мэйхью…»

И тут в коридоре что-то громко хлопнуло.

–Ты, кажется, сказала, что все ушли!– зашипела Эмма.– И разве этот кабинет не звуконепроницаемый, как у вас дома?– Она повернулась к двери и увидела ответ на свой вопрос. Они оставили дверь открытой, и ключ с зелёной ленточкой по-прежнему торчал в замке.– Сейчас закрою…– начала Эмма и шагнула вперед.

Но, прежде чем она успела подойти к двери, Чез оттолкнул её в сторону.

–Ложись!– прошептал он, обхватывая своими длинными руками Финна иНатали.– Прячьтесь все!

«Защищать остальных,– гудело в голове уЧеза.– Защищать остальных. Что бы ни случилось, я должен защищать остальных».

Судя по всему, уЭммы, Финна иНатали инстинкт самосохранения не работал. Эмма собиралась подойти к двери, хотя тот, кто стоял в коридоре, мог её заметить.

«Неужели я единственный, кто помнит, как здесь жутко?»– удивился Чез. Он понял, что думает не только о прошлом путешествии в этот мир, когда им не удалось спасти маму и они чудом сбежали от полицейских. Отчего-то возвращение сюда расшевелило давние воспоминания, прежний образ мыслей. «Мы жили в этом мире, когда я был маленьким,– подумал Чез.– До того, как папа погиб. Тогда мои родители постоянно чего-то боялись».

В четыре года он этого не понимал, а теперь понял.

Почему на него нахлынуло это чувство теперь, когда он сидел, спрятавшись под столом в кабинете судьи, вместе сНатали, Эммой иФинном? Может быть, в раннем детстве его приводили сюда? Чезу удавалось ухватить лишь обрывки давних воспоминаний, слишком краткие и странные, чтобы их расшифровать. Они напоминали бабочек, которые на секундочку присаживаются, а затем срываются с места. Чем отчаянней он пытался за ними угнаться, тем быстрее они улетали.

До Чеза вдруг дошло, что Эмма потихоньку отползает от него.

–Чез, здесь нас найдут,– шепнула она.– Если дверь открыта и если этот шум означает, что судья Моралес вернулась…

–Я закрою дверь,– сказала Натали и расправила плечи.– Это должна сделать я. Я же тут живу.

Она одарила остальных кривой улыбкой, иЧез подумал, что она похожа на актрису, которая собирается с духом перед выходом на сцену.