Мужчина и женщина на экране, очевидно, не слышали ни Эмму, ни Финна. Они просто смотрели на рычаг, повернувшись спиной к камере.

Женщина усмехнулась, почти зарычала.

–Наверное, мэр Мэйхью услышал, что другие мэры установили у себя дома поддельные рычаги, и тоже распорядился,– сказала она.

–Ну, пока это нам не мешает, пускай приделывает рычаг хоть к своей голове – мне плевать,– с горечью отозвался мужчина.

–Да, тогда можно было бы повернуть рычаг и убедиться, что мозга внутри нет,– произнесла женщина.

–А будь рычаг на груди – можно было бы проверить, есть ли у него сердце.

Женщина рассмеялась, но тут же сжала губы.

–Хватит,– сказала она.– Мы рискуем: нас могут услышать, и наша миссия окажется под угрозой.– Она огляделась, словно до неё только теперь дошло, что их могут подслушивать, а потом взяла с пола большой пылесос. Раньше Эмма его не видела.

–Это тоже уборщики,– сказала Натали.– Они одеты как та женщина, с которой я разговаривала.

Эмма, сосредоточившись на разговоре, даже не обратила внимания, что мужчина и женщина были в мешковатой коричневой униформе, которая закрывала их целиком, кроме головы, кистей рук и ступней. В этой одежде друг от друга их отличали только волосы. У женщины – рыжие, растрёпанные, чуть выше плеч; умужчины – чёрные, коротко стриженные. И мужчина был намного выше.

–Если это уборщики, почему они говорят о какой-то миссии?– тихо спросил Чез.– О миссии, которая под угрозой.

–И почему судья шпионит за уборщиками в собственном подвале?– поинтересовался Финн.– Она знает, что они говорят гадости про другого мистера Мэйхью? Она хочет, чтобы таких людей можно было найти и уволить?

–Финн, ты забыл, что у мистера Мэйхью – нашего мистера Мэйхью – тоже есть система видеонаблюдения. С её помощью мы увидели, кто стоит на крыльце, помнишь?– сказала Эмма.– Наверное, это такая штука, э-э, которая бывает у богатых, а у нас её никогда не было.

Если бы рядом не стояла Натали, Эмма договорила бы: «…потому что богатые боятся, что их обворуют. А у нас никогда не было ничего, что заинтересовало бы воров, поэтому мы об этом и не беспокоились». Но она не хотела, чтобы Натали обиделась.

–У папы не было системы наблюдения, пока мама не пропала,– сказала Натали.– Потому что… ну, наверное, поскольку он не знает, что случилось с мамой, папа боится за меня.– Лицо у неё вздрогнуло.

Точно так же, как, глядя на небо, Эмма понимала, что тёмные тучи предвещают грозу, теперь она читала чувства Натали «Она всё ещё злится на папу и скучает по нему, и ей стыдно, что она не сказала правду, но это потому, что она его жалеет, и…»

Анализировать выражение лица Натали было гораздо проще, чем пытаться понять, какую «миссию» имели в виду уборщики и почему судья Моралес шпионит за своими работниками.

–Они нас не видят и не слышат?– уточнил Финн, вылезая из-под стола.– Он подошёл к стене и коснулся картинки.

Уборщики в подвале, казалось, полностью увлеклись своим делом. Впрочем, Эмма заметила, что камера поворачивалась и следила за ними и со спины тоже.

«Может быть, эта штука с датчиком движения, как свет в школьном туалете».

И вдруг Эмму пронзила мысль, прервавшая процесс бесстрастного анализа: «Если камера показывает то, что происходит в подвале сейчас, значит, есть запись того, что было полчаса назад? Значит, камера запечатлела, как Чез, Финн, Натали и я появились из другого мира? Сколько у нас времени, прежде чем судья или ещё кто-нибудь увидит запись? Этот кабинет – единственное место, где можно подключиться к системе безопасности? Или…»

–Судья не стала бы устанавливать камеру так, чтобы кто-то мог следить и за ней,– фыркнув, ответила Натали.– Думаю, мы здесь в безопасности. Но зачем она наблюдает за подвалом? Интересно, в других местах тоже стоят камеры?– Натали нырнула под стол – и в следующее мгновение картинка на стене изменилась.

Эмма увидела мистера Мэйхью в просторном кабинете, где было множество кожаных кресел. За огромными окнами виднелись небоскрёбы.

–Она шпионит за твоим папой на работе?– удивился Финн.– То есть за другим мистером Мэйхью?

Натали высунула голову, поморщилась и снова сунула руку под стол.

Картинка опять изменилась. Появилась знакомая комната – это была спальня другой Натали, с оборванным плакатом, разбросанной по полу одеждой и выдвинутым ящиком, из которого Натали достала ноутбук.

–Судья шпионит за родной дочерью?!– воскликнула Натали.– Подсматривает за ней в собственной спальне?! Даже моя мама до этого бы не додумалась!

–Мы ведь знали, что судья Моралес очень плохой человек,– негромко напомнил Чез.

–Но зачем она шпионит за людьми?– спросила Эмма.

На экране дверь спальни открылась, и в комнату вошла женщина в коричневом рабочем комбинезоне и наклонилась, чтобы стереть пыль.

–Это уборщица, с которой я разговаривала!– сказала Натали.– Я же велела ей не ходить ко мне!– Она двинулась к двери.– Я сейчас прикажу ей уйти!

–И ты объяснишь ей, каким образом её увидела?– поинтересовался Чез.

–Я… я…– Натали запнулась. И остановилась.

Женщина на экране мельком взглянула через плечо.

«Исподтишка»,– подумала Эмма, вспомнив список трудных слов, который учительница раздала им неделю назад.

Несомненно, уборщица не хотела попасться, раз уж она зашла в комнату другой Натали вопреки приказу. Но и уборщики в подвале двигались и разговаривали точно так же – украдкой. Они тоже таились? Почему? И почему Эмме показалось, что в них было что-то знакомое?

–Тебе не очень интересно, что уборщица делает в комнате другой Натали?– спросила Эмма.– Пожалуйста, можешь снова включить подвал? Я хочу кое-что проверить.

Натали поджала губы, но всё-таки сунула руку под стол, и на стене снова появились уборщики, которые пылесосили сине-оранжевый подвал. Мужчина стоял возле кофейного столика. Смахнув пыль с подставок под кружки, он огляделся и отошёл, лишь сделав вид, что прибрал на столе.

–Эй, он жульничает! Халтурит! Так всегда говорит мама, если я плохо убираю в комнате,– пояснил Финн.– Наверное, поэтому судья за ними и наблюдает. Она хочет, чтобы все работали как следует.

Но Эмму не интересовало качество уборки.

–Почему их видно только со спины? Неужели нельзя увидеть лица?!– простонала она.

–Боюсь, что нет. О!– вдруг удивлённо воскликнула Натали.– Оказывается, камерой можно управлять. Эта кнопка – как сенсорная панель.

Картинка поменялась. Теперь Эмма видела всё. У мужчины были резкие черты лица и толстая мускулистая шея. У женщины – жидкие рыжие волосы и морщинистое лицо.

Эмма ахнула.

–Я знаю этого мужчину!– воскликнула она.– Нет… Мы знаем их обоих!