— Хорошо вернуться домой, Йорг? — Ко мне подъехал Макин и, подавшись в стременах вперед, втянул воздух. — Чувствуешь запах отечества?

Слова разворошили былое. Аромат, исходящий от нагретой солнцем земли, уносил туда, в мой маленький и безопасный мирок.

— Ненавижу это место, — сказал я. Макин поразился, не ожидая такой реакции, хотя удивить его было нелегко. — Тут все пропитано ядом, из-за которого слабеешь, но продолжаешь его принимать.

Макин пустил своего жеребца легким галопом, чтобы ехать рядом. На перекрестке миновали Райка и Барлоу, увлеченно швырявших камнями по огородному пугалу.

— Народ сражается за родину, принц, — произнес Макин. — Защищает свою землю. Король и отчизна.

Повернулся, прокричал отставшим:

— Подтянись!

Макин держал заданный темп, ожидая ответа.

— Умирать за отечество должны солдаты, — поправил я его. — Если потребуется пожертвовать полями ради победы, тут же прикажу их сжечь. Все, чем не можешь пожертвовать, связывает руки. Делает слабым и предсказуемым.

Лошади рысцой бежали на запад, спеша за угасающим солнечным светом.

Вскоре в Челни Форд мы наткнулись на гарнизон. Вернее, нас засекли. Дозорные на сторожевой башне, должно быть, давно заприметили наш отряд, и человек пятьдесят выдвинулось на Замковую Дорогу, преградив путь.

Я подъехал ближе и остановился в нескольких метрах от копьеносцев, выстроившихся в два ряда поперек дороги, наподобие живого ощетинившегося забора. За этой оградой из копий находились солдаты с обнаженными мечами, их прикрывала дюжина лучников, рассредоточившихся по кукурузному полю справа. С противоположной стороны паслось стадо коров, десятка два. Наше появление заинтересовало их, и буренки лениво подались к дороге.

— Защитники Челни Форда, — громко произнес я, — хорошо встречаете. Кто здесь главный?

Макин остановился за мной, остальные братья тоже подтянулись, непринужденно держась в седлах.

Копьеносцы раздвинулись, вперед выступил высокий мужчина, но предпочел далеко не отходить. Явно не глупец. Поверх длинной кольчуги накидка — цвета дома Анкратов. Железный шлем, скорее напоминавший горшок, низко надвинут на лоб. Побелевшими от напряжения пальцами дюжина справа натянула тетиву на луках. Буренки слева следили за происходящим с удовлетворением, продолжая невозмутимо пережевывать жвачку.

— Капитан Коддин. — Ему пришлось повысить голос, поскольку одна из коров издала низкое «му». — Король занят набором наемников на ярмарке в Релстоне. Вооруженным отрядам запрещено въезжать на земли Анкратов. Изложите свое дело. — Он смотрел на Макина в ожидании ответа.

Наплевать, что меня сбросили со счетов по причине малолетства, сейчас как раз самое время прикинуться оскорбленным, да и место вполне подходящее. Кроме того, сразу видно, старый вояка Коддин свое дело знает. Избавить брата Джемта от лишних страданий — одно, лишить жизни старого капитана — совсем другое.

Забрало у меня было поднято, и я воспользовался им, чтобы стащить шлем с головы.

— Отец Гомст! — Я позвал священника, братья, слегка поворчав, подвинули лошадей, пропуская старика вперед. Зрелище, прямо скажем, впечатляющее. Отросшую в клетке бороду он подрезал, но вот седые клочья волос по-прежнему липли к лицу, одеяние настолько грязное, что не определишь, из какой материи пошито. — Капитан Коддин, — обратился я, — знаете ли вы этого священника, отца Гомста?

Брови Коддина поползли вверх, бледное лицо побледнело сильнее, губы сжались крепче. Он походил на человека, который осознаёт, что над ним подшутили, но вот где собака зарыта, определить затрудняется.

— Да, — ответил он, — это духовник короля. — Стукнул пятка о пятку и наклонил голову, словно мы были при дворе. Его расшаркивание выглядело весьма забавным на дороге под щебетание птичек над головой и запашок, исходящий от буренок.

— Отец Гомст, — произнес я, — пожалуйста, скажите капитану Коддину, кто я.

Старик слегка приободрился. После Норвуда он сник, ни во что не вмешивался, теперь представился случай продемонстрировать свою значимость.

— Капитан, перед вами принц Онорос Йорг Анкрат, потерянный и вновь обретенный. Он направляется к королевскому двору отца, думаю, вы поступите правильно, предоставив ему соответствующий эскорт… — Священник посмотрел на меня и, собрав остатки былого мужества, добавил: — И ванну.

Со стороны солдат послышались смешки. Однако не следует недооценивать священников. Они знают силу слова и умеют ею пользоваться с выгодой для себя. Меня так и подмывало схватиться за эфес меча. Представил, как отсеченная голова старого Гомста падает, подпрыгивает раз, другой, катится и останавливается у копыт черно-белой буренки. Я отогнал видение.

— Обойдемся без ванны. Пусть при королевском дворе прочувствуют, какова она, дорога, вдохнут ее запах. Подобострастные речи и розовая вода, возможно, доставят удовольствие придворным, но те, кто сражается за родину, не боятся испачкаться. Я вернусь к отцу человеком, разделившим тяготы солдатской жизни. Пусть он узнает всю правду о ней. — Слова разносились в теплом воздухе. Пока говорил, смотрел на Гомста. У него хватило ума отвести взгляд.

Речь не снискала одобрительных возгласов, но Коддин кивнул, к вопросу о ванне мы больше не возвращались. По правде говоря, я мечтал о горячей ванне с тех пор, как решил вернуться.

Итак, командовать гарнизоном Коддин поручил заместителю, а сам отправился с нами. Эскорт, состоящий из двух дюжин солдат, увеличил численность нашего отряда, доведя ее до шестидесяти человек. Теперь Макин ехал с копьем из арсенала Форда, в цветах Анкратов и с королевским плюмажем на шлеме. Всадники гарнизона во всех деревнях, мимо которых мы проезжали, разносили весть, что «принц Йорг восстал из мертвых». Новость распространялась стремительно, опережая нас, так что в следующем городе встречающих становилось больше, а приветствия звучали громче. Капитан Коддин отправил гонца к королю, прежде чем мы покинули Челни Форд, но даже без него в Высоком Замке узнали бы о нашем приближении задолго до того, как мы бы туда добрались.

Вдоль главной улицы в Бейнс-тауне развевались праздничные флаги, выступало шесть менестрелей, проводились соревнования в игре на лютне и клавикордах, звучала песня «Королевский меч», исполняемая скорее с пафосом, чем с мастерством, жонглеры перекидывали друг другу вращающиеся горящие факелы, а у пруда танцевал медведь. И толпы народа кругом!

Теснотища была ужасная, не проехать. Толстуха в полосатом широченном платье наподобие турнирного шатра заприметила меня в окружении солдат авангарда и, указывая пальцем, пронзительно завопила, перекрывая голоса менестрелей: «Принц Йорг! Похищенный принц!» Вся площадь словно сошла с ума, повсюду свист и крики. Все рванули вперед, как обезумевшие. Коддин среагировал мгновенно, выставив вперед солдат. За это можно было простить ему выказанную ранее непочтительность. Ведь доберись местные до Райка — не миновать кровавой бойни.