Вадиму почему-то стало неудобно. Официантка глядела на него требовательно и выжидающе.

– Пожалуй, вина сухого выпью, бокал.

Официантка отошла, привычно покачивая полными бедрами. Вадим закурил, огляделся. Народу почти не было. В углу у входа сидела компания мужчин, человек пять, их стол был заставлен закусками и бутылками, у окна допивала шампанское пара. Интересный седоватый мужчина, попыхивающий трубкой, и коротко стриженная женщина с огромными синими глазами. Они сидели так, словно были одни в этом ресторане, городе, мире. И Вадима на секунду уколола зависть. К этим двум хорошо одетым, красивым людям, нашедшим себя в суматохе и сложности жизни. Рядом через столик сидел здоровенный мужчина, в жарком кожаном пиджаке, совсем новом и необмятом. Он пил шампанское, хитро поглядывая по сторонам. Официантка принесла салат, вино и шашлык, расставила на столе. Улыбнулась, показав белую металлическую коронку.

– Отдыхайте.

Она отошла.

Карский пах восхитительно. Рот Вадима сразу же наполнился слюной, он понял, что весь день хотел съесть именно этот кусок мяса. Он залпом проглотил вино и набросился на шашлык. Он съел его стремительно, не почувствовав вкуса мяса, понимая только, что оно прекрасно.

– Ну, ты, друг, даешь, – восхищенно прогудел мужик в кожаном пиджаке.

Он встал, подошел к столику, неся в руках по бутылке шампанского.

– Выпей со мной шипучего, друг. А? Угощаю. А то в аэропорт через полчаса, а одному скучно.

Он опустился за стол, рукой, на которой было выколото синее солнце и имя Вова, отвернул серебряную головку. Золотистая, пузырящаяся жидкость рванулась в фужеры.

– Ты, друг, не сердись.

– А я и не сержусь, Вова.

– Точно прочел. В молодости на речном флоте служил, кололись от глупого шика. Тебя как зовут?

– Вадим.

– Вадик, значит. Я из Игарки, проездом в Москве. Поехали.

Они выпили по бокалу, и Вова сразу же налил.

– Ты сам-то здешний?

– Москвич.

– Холостяк?

– Точно.

– Сразу видно. Ну, давай за знакомство.

Из ресторана они вышли вместе с Вовой, который знакомился основательно, предъявляя документы. Он работал крановщиком в порту Игарка и был там человеком не последним. Выпитое шампанское приятно бродило в крови. Опьянение было легким и воздушным. Голова немного кружилась, и Вадим, посадив Вову в такси, дал слово побывать в Игарке, а ему оставил свой телефон. Такси ушло, увозя хорошего человека, с которым Орлов скоротал сегодняшний вечер, сначала на Центральный аэровокзал, потом автобус отвезет его в Быково, а потом рейс на Север. И Вадим подумал, как хорошо его знакомому, который полетит самолетом до Красноярска, там пересядет на другой рейс. Он будет пить шампанское в буфетах, знакомиться с хорошими людьми. И разговоры у них будут добрые и простые, такие же, как их жизнь и повседневные заботы. Шаги его гулко простучали под аркой двора. Код на дверях, естественно, не работал, лампочка в подъезде горела тускло, как во времена его военного детства, создав условия для парочки, шарахнувшейся друг от друга при его появлении. Он медленно поднялся на третий этаж, порылся в кармане, ища ключ, вытащил его, открыл дверь. По коридору шел его сосед Валера Смагин.

– Явился, – усмехнулся он, – а тебя друзья заждались.

– Какие друзья? – удивился Вадим.

– Они сначала в коридоре ждали, потом я сжалился и в комнату твою пустил. Твои друзья из солнечной Грузии.

Вадим распахнул дверь в свою комнату, и первое, что увидел, – накрытый стол. Чего только не было на этом столе! Бледно-золотистый балык, розовая, светящаяся ветчина, матово искрящаяся зернистая икра, семга, помидоры, редиска, зелень, фрукты, длинные чурчхелы. И все это венчала бутылка дорогого коньяка и шампанского в золотой фольге. В кресле у окна сидела полная женщина в черном платье с огромной блестящей брошкой, навстречу Вадиму, улыбаясь, шел человек, неуловимо и мучительно напоминавший ему кого-то. На лице человека была написана искренняя радость от того, что наконец он увидел Вадима Орлова.

– Здравствуй, дорогой, – с сильным кавказским акцентом сказал он, – много гуляешь. Заждались мы.

– Здравствуйте, – улыбнулся Вадим, подумав, что сегодняшний вечер дарит ему неожиданно радостные встречи.

– Я брат, дорогой, – сказал грузин. – А это, дорогой, мать. – Он показал на женщину. – У нас, знаешь, если кто в беде, родственники на все пойдут, а кто поможет, тот тоже нашим братом станет.

– Простите. – Вадим начал понимать, что визит этот явно не дружеский. – Кто вы?

– Тохадзе я. Арчил Тохадзе, двоюродный брат Нугзара. А она его мать.

Женщина встала, всхлипнула, закрыла лицо рукой, унизанной кольцами.

– Один он у меня, один. Ошибся мальчик. Он же совсем молодой…

– Ваш сын, гражданка Тохадзе, обвиняется в тяжелых преступлениях, по его вине ушли из жизни два человека.

– Дорогой Вадим, – Арчил Тохадзе взял бутылку коньяка и разлил по рюмкам, – зачем так говоришь? Садись, немного хлеб-соль сделаем, поговорим. Как люди поговорим. Спроси в Сухуми, кто такие Тохадзе. Любой скажет: Тохадзе ценят дружбу, людей ценят.

– Послушайте, ценитель людей, как вы узнали мой адрес?

– Не мы, дорогой Вадим, горе наше узнало, сердце материнское привело.

– А если без лирики? – жестко спросил Вадим.

– Люди везде есть, хорошие люди, готовые помочь.

– Я спрашиваю вас, гражданин Тохадзе: как вы узнали мой адрес?

– Зачем сердишься.

Вадим подошел к письменному столу, поднял телефонную трубку, набрал номер дежурного по городу.

– Дежурный по городу, подполковник Зайцев.

– Это Орлов, Владимир Павлович.

– Слушаю, Вадим Николаевич.

– Примите сообщение. Сегодня, 16 августа, в 23 часа 36 минут я обнаружил в своей квартире гражданина Арчила Тохадзе и гражданку Тохадзе, двоюродного брата и мать задержанного нами опасного преступника Нугзара Тохадзе.

– Вадим, – в голосе Зайцева послышались нотки беспокойства, – я сейчас пришлю людей.

– Не надо. Рапорт о случившемся подам завтра. Дополняю сообщение: как гражданин Тохадзе узнал мой адрес, он отвечать отказался. У меня все.

– Я понял, Вадим, люди выехали на всякий случай.

Орлов положил трубку, посмотрел на Тохадзе.

– Ну? – спросил он. – Гражданин Тохадзе, что дальше?

– Дальше, – с ненавистью выдохнул Арчил, – дальше не захотел по-хорошему – жалеть будешь. Хлебом клянусь.

– Вот что, любезный, я с вами черных баранов не пас и поэтому прошу говорить мне «вы». Ясно? Это во-первых, а во-вторых, собирайте провиант и идите отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

Арчил Тохадзе смотрел на Вадима ненавидяще, катая желваки на скулах. Потом он что-то сказал по-грузински, гортанно и резко. Женщина поднялась и пошла к двери.

– Мусор. Мент. Кровью выхаркаешь, клянусь честным словом.

Красная пелена ненависти заволокла глаза. Какая-то сволочь смеет оскорблять его в собственном доме. Вадим шагнул к Тохадзе, схватил его за рубашку, рванул к себе.

– Ты, сухумский гангстер…

По лицу Арчила Вадим понял, что тот ждет именно