Лаура с неохотой поднялась и взяла коробку с рисунками Джордана.

– Ну что ж, спасибо, что так много рассказал. Мне правда, очень понравилось. А вы как-нибудь назвали последний мост?

– Он называется проект «J-173». – Джед поднялся и встал рядом.

Сердце девушки бешено забилось. Они были так близко!

– Я провожу тебя до машины.

Ночь была темная. В домах поблизости уже не горел свет.

Лаура повернулась к нему с коробкой в руках.

– Чудесный вечер, Джед.

– Да. Я не часто говорю о своей работе.

– А жаль. Ты великолепный оратор.

– О, не преувеличивай. Просто инженер, который любит свою работу.

– И по праву гордится ею.

Джед замолчал. Воцарилась тишина.

– Лаура…

Она затаила дыхание в ожидании поцелуя.

Лаура ощутила волшебство его прикосновения, как и в первый раз. Ей хотелось бросить коробку и прижаться к Джеду сильнее, но она не осмелилась. Джед запустил руку в ее волосы, нежно касаясь ее щеки. Он медленно и томно целовал ее во влажные губы. Лаура почувствовала, что земля поплыла под ногами. Все тело словно обдало огнем. Она хотела большего: ощутить его тело рядом, касаться, ласкать, изучать.

– Ты такая сладкая, – нежно шепнул он.

Наконец Джед отошел и открыл перед ней дверь машины.

– Счастливо доехать.

Лаура потеряла дар речи и лишь слабо кивнула. Она почти, что потянулась за новым поцелуем, но замерла, не пожелав портить волшебство момента. Она боялась оттолкнуть его своим напором.

Джед смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, ругая себя за глупость. Он не смог устоять перед Лаурой. Кажется, ей понравился его поцелуй. По крайней мере, она не назвала его именем брата.

Но у них нет будущего. Ему скоро предстоит вернуться на стройку. Мать считает его интерес к Лауре простым желанием отбить невесту у брата. А что думает Лаура? Джед не хотел знать.

Он был рад завтрашнему отъезду. У него будет время остыть.

Джед собрал фотографии, так заинтересовавшие Лауру, и положил их в чемодан. Может, в Бостоне стоит пригласить на обед старую подружку? Все лучше, чем думать о Лауре Паркерсон.

Без пяти семь в четверг Лаура уже нетерпеливо расхаживала по квартире. Джед мог заехать в любую минуту. Они не говорили с того вечера в коттедже. Лауру удивляло почти непреодолимое желание увидеть Джеда. В эти дни он занимал все ее мысли.

Стук в дверь заставил ее подпрыгнуть. Семь. Пунктуален, как всегда.

– Привет, – пролепетала Лаура, зардевшись как школьница.

– Готова?

Лаура разочарованно кивнула, взяв со стола пакет с печеньем, которое испекла для Броуди.

– Надеюсь, твои родители любят овсяное печенье.

– Я очень люблю.

– Как Бостон? – улыбнулась Лаура, повеселев.

– Здорово. Увиделся с друзьями. Все готово к выставке?

– Ага. Буклеты уже прислали. Такие красивые. Надеюсь, твои родные оценят.

Дом почти не изменился. Вот только двор и сад казались запущенными.

В дверях их уже встречала Мария.

– О, Лаура, как давно ты не приезжала к нам. Ты же знаешь, что это и твой дом. – Женщина заключила ее в объятия. – Входи, Джед, спасибо, что привез Лауру.

– Я принесла печенье. – Девушка передала Марии пакет.

– Как мило. Мы с Джефферсоном обожаем печенье. – Мария взяла пакет и проводила гостей в дом.

Лаура заметила, что она даже не обняла сына. Интересно, почему?

Джефферсон был в гостиной. Он поднялся навстречу вошедшим.

– Рад видеть тебя, Лаура. Как съездил, Джед?

– Что будете пить? – перебила Мария. – Джед, долго ты был в Бостоне? Ты встречался там с девушками? Тебе нужно ходить на свидания, пока ты в отпуске. В этих бразильских дебрях у тебя ведь нет возможности встречаться с женщинами.

Лаура заметила, что Джеда задело бестактное замечание матери.

– Я водил обедать Сьюзан Уотерс. Помнишь такую?

– Как мило. Ты должен непременно пригласить ее сюда. А теперь, пока Джефферсон приготовит нам выпить, пойдем со мной, Лаура. Я хочу показать тебе кое-что. – Мария взяла опечаленную услышанным Лауру за руку и увлекла за собой в свою студию.

Джед пошел с ними, хоть Лаура и предполагала, что он останется с отцом.

Девушка вошла в студию и приблизилась к новому холсту. Мария нарисовала потрясающе грустную, трогательную и прекрасную картину. На ней был изображен цветущий сад с плакучей ивой слева. В правом нижнем углу склонился в горе светловолосый человек. У его ног лежал забытый плюшевый мишка. С первого взгляда это был сад в цвету, яркий и неповторимый. Но при ближайшем рассмотрении все цветы склонили свои головки, будто горюя. Все слегка размыто, как будто сквозь слезы.

Картина трогала скорбью и отчаянием. Хотя и была выполнена в ярких радостных цветах. Как Марии это удалось? Именно эта способность вызывать сильное эмоции и сделала ее известной в Америке художницей. Коллекционеры будут в восторге от этой последней работы.

– Вы действительно хотите продать ее? Она прекрасна. Может, одна из ваших лучших картин.

– Мне нужно было вылить свою печаль. Я не желаю снова видеть эту картину. – Мария отвернулась к окну.

– Очень красиво, мама, – произнес Джед. – Джордану бы очень понравилось.

– Надеюсь, – с грустью отозвалась женщина. – Это мой подарок моему дорогому сыну.

Обед подавали в патио. Мария приготовила пармскую ветчину с картофелем и капусту. Пили красное вино и холодный чай.

– Это любимые блюда Джордана, – положив порцию Лауре, сказала Мария.

Лаура помнила. Всякий раз, когда она обедала у Броуди с Джорданом, Мария готовила одно и то же.

Девушка украдкой взглянула на Джеда, усомнившись, что это и его любимые блюда.

– А что ты предпочитаешь? – обратилась к нему Лаура.

– Устриц по-новоанглийски, лобстеров и хрустящий хлеб, – неожиданно ответил за сына Джефферсон.

– Не знал, что ты помнишь, – удивился Джед.

Старик кивнул и прокомментировал в сторону Марии:

– Мы приготовим все это накануне твоего отъезда.

– Этих устриц трудно готовить, – проныла Мария. – Молоко все время грозит свернуться.

– Не труднее, чем все остальное. И я тоже не отказался бы от лобстера. К чему жить здесь и не есть даров моря?

– Мы живем здесь не ради еды, – отрезала женщина. – Уверена, Джед рад любой домашней еде. Он ведь работает в таких дебрях.