«Какое право он имеет, — спрашивала она себя, пытаться уговорить меня отказаться от замужества или вернуться назад, когда я уже решила, что выйду замуж за принца?»

Здравый смысл подсказывал ей, что Хьюго Чеверли лучше не знать про крайнюю нужду, в которой оказались ее родители и которая вынудила ее согласиться на брак с принцем. Он видел, что их дом заполнен лакеями в ливреях, а ужин не хуже, чем в самых шикарных лондонских особняках. Все получилось, как и замышлял сэр Гораций. У капитана Чеверли не возникло и малейшего подозрения относительно их бедности.

Но даже это, думала Камилла, не оправдывает его. отношения к ней: того, как он в бешенстве набросился на нее, холодного презрения в глазах и насмешливого выражения лица.

«Я буду делать вид, что не замечаю его», — пообещала себе Камилла. И все же, стоило ей выйти на палубу, где он ждал ее, как она почувствовала странное облегчение.

Она не видела его раньше в форме, и сейчас, увидев его при полном обмундировании, не могла в душе им не восхищаться. Он предложил ей руку и помог спуститься по трапу на пристань, где, как заранее предупредила баронесса, ее уже ждала делегация жителей во главе с мэром.

Встречать ее пришел также молодой взволнованный консул британского посольства. Он долго извинялся, что посол находится в отъезде, и вручил ей громоздкий свадебный подарок. Камилла выразила ему глубокую благодарность, после чего передала дар баронессе, та, в свою очередь, отдала его офицеру яхты, который сунул его матросу. Моряк тоже попытался избавиться от тяжелой ноши и в конце концов, невзирая на протесты, навязал презент Розе.

— Мистер Нахальство, вы не видите, что у меня руки заняты и без вашего «подарка», — сердито сказала она.

Камилла не могла удержаться от хихиканья, и по тому, как дрогнула рука капитана Чеверли, поняла, что он тоже развеселился.

Мэр начал читать свое приветствие, состоящее, как догадывалась Камилла, из тех же любезностей, которые она уже слышала от мэра Дувра. Только в этот раз она не понимала ни слова. Хорошенькая девочка в голландском национальном костюме и деревянных сабо преподнесла ей букет розовых тюльпанов, которые, по мнению Камиллы, замечательно подходили к ее бледно-зеленому туалету.

Она была рада, что баронесса предупредила ее о предстоящей церемонии и она смогла красиво одеться. На пристани собралась большая толпа, и ей казалось, что крики приветствия, раздававшиеся в толпе, хотя бы частично воздавали должное ее туалету. Сегодня она выбрала поистине элегантное платье с буфами на рукавах, расшитых розовой шелковой нитью. Розовая отделка чудесно сочеталась с тремя оборками на юбке и ленточками, завязанными под подбородком.

Камилла гордилась тем, что она, англичанка, произвела такое благоприятное впечатление на чужой земле, и украдкой взглянула на капитана Чеверли, надеясь увидеть в его глазах восхищение.

Но капитан, напротив, выглядел чрезвычайно мрачным, губы искривились в циничной усмешке.

Настроение Камиллы упало. Несмотря на принятое решение не расстраиваться из-за него, она с трудом подбирала нужные слова и сделала ошибку в ответной речи к мэру.

Тем не менее после того, как она закончила говорить, раздались бурные аплодисменты. С букетом тюльпанов, слегка опираясь на руку капитана Чеверли, она проследовала через ликующую толпу к ожидающей ее карете.

Камилла никогда раньше не видела такого огромного и представительного экипажа. В него была запряжена четверка великолепных лошадей одной масти, серебряные уздечки сверкали на солнце, лоб каждой лошади украшали перья, красиво колышущиеся на ветру. На козлах восседали два кучера в малиновых ливреях с золотой отделкой, а сзади на запятках стояли два пышно разодетых лакея. Карету сопровождали четверо верховых, за ней ехал фургон с багажом, также запряженный четверкой лошадей и выглядевший не менее торжественно, чем сам экипаж. Неподалеку мальчик-грум держал еще одну лошадь, ожидающую своего всадника.

Камилла отметила про себя, что это был норовистый жеребец, очевидно арабских кровей. Она подумала, что он ожидает капитана Чеверли, и значит, он опять поедет отдельно, а не с ними в карете.

По мере того как они приближались к карете, крики приветствия усиливались, и тут Хьюго Чеверли впервые заговорил с нею.

— Жителям было бы приятно, если бы вы любезно согласились обернуться и помахать им, мисс Ламбурн, — подчеркнуто сухо произнес он.

В его словах Камилле снова почудилась насмешка. Она покраснела, но послушалась его совета и махала рукой провожающим, пока не села в карету.

Баронесса последовала за ней, лакей закрыл дверь, и экипаж тронулся.

Камилла выглянула из окна, чтобы в последний раз взглянуть на голландцев, оказавших ей такой радушный прием. К сожалению, в душе она не разделяла их радости, и помимо воли взгляд ее скользнул от пристани к гавани, туда, где под ясным небом простиралось море. Сегодня оно казалось темно-синим и мягким, словно бархат.

Вот она и на континенте. Только корабль мог отвезти ее назад, к маме и отцу, но вряд ли ей скоро представится случай снова подняться на палубу.

Вот уже пристань скрылась из виду. По узкому мосту они пересекли небольшой канал и проехали один из голландских домиков, который совершенно не походил на такие привычные английские постройки. Камилла откинулась назад и повернулась к баронессе.

— Как вы себя чувствуете сегодня? — поинтересовалась она и, заметив бледный вид лица компаньонки, тут же поспешно добавила, — О, вам все еще нездоровится. Вам следовало бы остаться в Амстердаме и отдохнуть.

— Скоро я буду в порядке, — слабым голосом заверила ее баронесса. — Я все еще не могу оправиться от морской болезни, но, к счастью, мы уже на берегу, и я уверена, что тошнота скоро пройдет.

— Вы не можете путешествовать в таком состоянии. Теперь я виню себя за то, что не зашла к вам утром. Роза так долго укладывала мне волосы, что я чуть не опоздала к выходу. Почему вы не послали за мной? Мы могли бы задержаться в Амстердаме хотя бы на день.

— Но как я могла нарушить тщательно спланированный график переезда? — удивилась баронесса. Через несколько часов я буду чувствовать себя лучше. К тому же капитан Чеверли был чрезвычайно внимательным ко мне и настоял на том, чтобы утром я выпила маленькую рюмочку бренди. В противном случае я не смогла бы самостоятельно спуститься по трапу.

— О, мне так жаль! — еще раз воскликнула Камилла. — Вам, должно быть, приходится терпеть ужасные мучения, но я слышала, что на берегу морская болезнь быстро проходит.

— Я молю Бога, чтобы это было так, — ответила баронесса и закрыла глаза. Она выглядела белой как полотно и настолько измученной, что Камилла подумала, что следует остановить карету и настоять на отдыхе в придорожной гостинице, чтобы баронесса немного оправилась от своего недуга.

Она решила, что нужно обсудить этот вопрос с капитаном Чеверли, и выглянула из окна в его поисках.