Сказать, что я был поражён, – ничего не сказать.

– Почему не спросишь, как открыть? – послышался исполненный самодовольства голос Бори.

Действительно, металлическое плетение казалось вполне себе монолитным, и стыка между створками не наблюдалось.

– Как?.. – выдохнул я.

– Ближе подойди.

Я подошёл.

– Руку приложи.

В центре композиции наподобие паука в паутине располагался плоский, чуть выпуклый слиток размером с ладонь.

– Никто не откроет, – заверил Боря. – Только ты.

В ответ на робкое моё рукоприкладство створки и впрямь разомкнулись. Разведя обе воротины (открывались внутрь), я обнаружил за ними прежнее сооружение из позеленевшего от дождей штакетника, просевшее на ржавых петлях. Собственно, оно и раньше хорошо просматривалось сквозь кружевное литьё, но Борин шедевр настолько приковывал взгляд, что всё прочее просто выпадало из поля зрения.

– А говорил, только из моего материала…

– Только из твоего, – подтвердил он. – Еле хватило. Пойди за дом, посмотри, если не веришь. Всё переплавил, ничего не осталось.

Небо тем временем бледнело, восток розовел. Недоверчивыми пальцами трогал я прохладный металл. Невозможно было представить, что ещё вчера он, сваленный как попало, ржавел на задворках.

– А знаешь, – задумчиво молвил Боря, – мне тоже нравится. Может быть, это лучшее из того, что я построил…

До меня наконец дошло, что он говорит без акцента. Похолодев, я повернулся к собеседнику. Нет, внешне Боря остался прежним, и всё же передо мной стоял совершенно другой человек: с закоптело-смуглого лица исчезла вечная озабоченность, изменились и осанка, и взгляд. Актёр вышел из образа.

На миг почудилось, будто достанет он сейчас из кармана марлевую тряпицу и примется устало стирать грим.

Я даже о воротах забыл.

– Так ты…

– Да, – не дослушав, ответил он. – Видишь ли, какое дело… Строить у нас нельзя. За это наказывают. И так всё застроено…

– У вас?!

– Да. У нас. А у вас тоже особо не развернёшься…

– Почему? – тупо спросил я. По хребту бежали мурашки.

– Заповедная зона. Вот и приходится браконьерить… прикидываться…

– То есть… ты… на самом деле… не такой?

– Разумеется.

– А какой?

Забавно, однако при этом восклицании у меня у самого прорезался ашхабадский прононс. Должно быть, от потрясения.

Он разглядывал меня, как разглядывают котёнка.

– Показать?

– Покажи!

Он усмехнулся.

– Не покажу. Хватит с меня этого… Кургельды.

Внезапно озабоченность вернулась на его прокопчённое солнцем чело.

– Да! Главное! – несколько отрывисто предупредил он. – Днём ворота лучше чем-нибудь прикрывать. Заметят – уничтожат. У тебя там маскировочная сеть за печкой… Ну всё! Пора мне. А то на работу опоздаю.

– А кем ты работаешь? – еле выговорил я.

– А вот как раз слежу, чтобы никто из наших нигде ничего у вас не строил.

– То есть днём следишь, а ночью…

– Вот именно, – подтвердил он, шагнув за калитку.

Обернулся, помахал мозолистой рукой, и в тёмных его глазах мне почудилось лукавство.

– Прощай, хозяин…

* * *

Ах, сукин сын! Почти ведь убедил! Одного не учёл: нельзя показывать чудеса фокуснику и рассказывать о них фантасту. Пока он мне их показывал, всё шло гладко, а вот когда начал рассказывать…

Нет, но как вам такое понравится: накрой ворота маскировочной сетью, иначе инопланетяне сверху углядят! Представляю собственную физиономию, когда я это выслушивал…

Хороший актёр. Ей-богу, хороший! Минут пять, не меньше, я торчал там надолбой приворотной, прежде чем понял, в чём суть.

Меня развели!

Меня, циника-профессионала, не верящего ни в НЛО, ни в астрал, ни в масонский заговор, развели, как последнюю сявку!

Кто? Да телевидение – кому ж ещё! Какая-нибудь, я не знаю, программа «Розыгрыш»! Понатыкали скрытых камер, пригласили исполнителя, сунули ему в руки реквизит… Именно реквизит! Я что, видел этот его агрегат в действии? Вот то-то и оно! Я вообще ничего не видел! Ночь была! А Боря запретил мне высовывать нос из дому… Что там происходило на задворках?.. Кстати, нетрудно представить. Пока один монтировщик под покровом темноты издавал шорохи, постукивания и прочее шипение, другие втихаря выносили мусор и укладывали на рубероид заранее обточенные обломки.

Ишь! Ладошку ему приложи! Как будто у них заранее оттиска не имелось! Кстати, нужно ещё проверить, только ли моей ладошкой открывается и закрывается вся эта музыка…

То же самое и с установкой. И створки, и столбы наверняка изготовлены были загодя, оставалось лишь подъехать ночью и собрать.

Потому что не может один человек сотворить такое!

Я ещё раз оглядел ворота – и ярость моя пошла на убыль. Хм… А знаете, за подобное произведение искусства можно и в дураках походить.

Смущали меня, однако, два соображения.

Первое. Строители-мигранты. Тоже актёры? Между прочим, испуг был ими разыгран весьма профессионально… Тогда как понимать забор, обошедшийся Ладе Егоровне в девятнадцать тысяч?

И второе. С чего бы это вдруг столичная программа выбрала в жертвы провинциального автора-фантаста, практически вышедшего в тираж? У них там что, в Москве, знаменитости кончились?

Чуть позже нашлось и третье. Как это они могли знать заранее, что мне понадобятся именно ворота, если я сказанул про них по наитию? То есть, получается, на изготовление ушло меньше двух дней. Такое возможно вообще?..

Но тут, прерывая судорожные мои рассуждения, сквозь листву тополя брызнуло восходящее солнце. Я подхватился и, пока не поздно, стремглав кинулся к дому – за маскировочной сетью.

На всякий случай.

Бакалда – Волгоград – Санкт-Петербург

Июнь 2013

– Ты! Прессованный! – хрипло сказали из темноты.

А он так надеялся благополучно миновать этот сгусток мрака у второго подъезда… Господи, взмолился он. Там же темно, там ничего не видно… Что тебе стоит, Господи! Помести туда двух миролюбивых алкашей… Сидят на лавочке, толкуют меж собой… и у кого-то из них кликуха Прессованный…