Генерал Майран оказался перед трудной дилеммой: атаковать сейчас или дождаться назначенного командующим срока. Опасение, что поднявшие тревогу русские успеют приготовиться и встретят французов во всеоружии, заставило Майрана выбрать первый вариант. Решив использовать остатки предрассветной тьмы, вопреки приказу Пелисье, генерал двинул свои войска на позиции Первого и Второго бастионов.

За считанные мгновения пространство в шестьсот шагов, отделяющее русские бастионы от французских траншей, стало стремительно заполняться огромной темной массой людей, гортанно кричащих: «Вив император!» Офицеры с обнаженными саблями и солдаты со стальными штыками подобно океанской волне устремились на русские укрепления, и казалось, не было в мире силы, способной остановить их порыв. Однако такая сила нашлась. Французы еще не успели пробежать первую сотню шагов, как по ним дружно ударили картечью пушки, которые, по мнению Пелисье, должны были молчать. Вслед за ними загрохотали пушки парохода «Владимир» под командованием капитана второго ранга Бутакова, и к ним присоединились орудия «Херсонеса», «Бессарабии» и других судов. Их бомбы и ядра наносили серьезный ущерб плотной людской массе, которая, несмотря ни на что, продолжала приближаться к русским бастионам.

Двести, сто пятьдесят, сто тридцать шагов оставалось французам до их цели, когда перед ними неожиданно появилось новое препятствие в виде волчьих ям. Неся серьезные потери от русской шрапнели, французы стремились как можно скорее проскочить открытое пространство и скрестить свои штыки с русскими штыками, но коварные ловушки заставили их замедлить бег и остановиться. Именно в этот момент со Второго бастиона ударили русские стрелки, вооруженные исключительно штуцерами. Командир бастиона полковник Жерве специально создал две роты этих стрелков, которые были лучшими мастерами ружейной стрельбы.

Миг, и бастион буквально взорвался огненным поясом, ставшим губительным для французов. Многие из офицеров, ведущих своих солдат в атаку, были убиты или ранены. Погибли полковник Будвиль и Мальгер, но самое главное – был смертельно ранен сам генерал Майран. С простреленной грудью он рухнул на руки адъютантов и скончался прежде, чем был доставлен во французские окопы.

Лишенные руководства французские солдаты замешкались перед бастионными рвами и были немедленно сметены залпами русской картечи с фронта и взрывами корабельных бомб с правого фланга. Все это было подкреплено мощными оружейными залпами русских стрелков, чьи гладкоствольные ружья уже могли свободно бить врага.

Подвергнувшись столь сильному огневому воздействию, французские стрелки заколебались и разделились. Большая часть стала отходить назад, тогда как другие соединения решили продолжить атаку. Солдаты второй роты полка гвардейских стрелков достигли рва Второго бастиона и, приставив лестницы, стали взбираться на контрэскарп. Камни и пули, летящие на них сверху, не смогли остановить французских храбрецов, и они ворвались на куртины бастиона, но дальше продвинуться не смогли. Русские солдаты Якутского и Селенгинского полков встретили их в штыки и после яростной схватки сбросили в ров, а затем добили ружейными выстрелами.

Когда генерал Пелисье прибыл на Ланкастерскую батарею, откуда он обычно руководил боем, то увидел ужасную картину – солдаты колонны Майрана отступали под русским огнем. Разразившись проклятиями на голову неудачника Майрана, он немедленно двинул из резерва четыре гвардейских батальона и приказал генералу Мелине остановить отступающих солдат и вновь повторить атаку на русские бастионы. Одновременно с этим генерал приказал дать сигнал двум другим штурмовым колоннам к общей атаке на врага.

Мелине сделал все, что только мог. Чрезвычайными мерами он не только остановил отступление потрепанной колонны Майрана, но и смог увлечь их в новую атаку. Перемешанные ряды французских солдат медленно двинулись в новую атаку на бастионы, неся сильные потери от русского огня.

На помощь Первому и Второму бастионам пришли не только орудия пароходов, но и пушки батарей Северной стороны Севастополя. Бомбы, ядра, картечь и ружейные залпы выбивали все большее и большее число жертв из плотной атакующей людской массы, щедро устилая окровавленными телами подступы к бастионам. Огонь защитников Севастополя был столь силен и беспощаден, что, не дойдя ста шагов до бастионных рвов, французы побросали свои штурмовые лестницы и в панике стали отступать.

Положение войск генерала Брюне было несколько лучше, чем положение солдат Майрана. Им предстояло пройти по открытому пространству всего четыреста метров и взять Малахов курган. В распоряжении Брюне были лучшие зуавские батальоны, взятые для штурма командующим из корпуса генерала Боске. Именно на колонну Брюне возлагал свои главные надежды генерал Пелисье, видевший в Малаховом кургане главную точку всей обороны русских.

По сигналу белой ракеты алжирские стрелки дружно покинули свои передние траншеи. Их красные штаны и синие куртки моментально перекрасили зеленые севастопольские склоны, быстро приближаясь к русским укреплениям.

Защитники Малахова кургана дали им пройти всего метров пятьдесят, после чего открыли шквальный огонь из пушек и полевых картечниц, установленных на Корниловском бастионе прошлой ночью. Доведенная по приказу адмирала Нахимова до максимально разумного числа стволов артиллерия Малахова кургана пожинала свою ужасную жатву.

Одновременно с ними по наступающим цепям неприятеля открыли огонь орудия Третьего бастиона, желая грамотно использовать свое выгодное положение и оказать помощь своим боевым товарищам. Бомбы бастиона заметно снизили проворство зуавов, которые сразу замедлили свой шаг, получив чувствительный удар во фланг.

Так же как и для гвардейцев Майрана, для алжирских стрелков стало большой неожиданностью обнаружение волчьих ям, в большом количестве вырытых русскими саперами перед своими позициями. Здесь их было сделано по приказу Тотлебена больше всего, и потому французские зуавы были вынуждены полностью остановиться из-за опасения оказаться на остром колу.

Эта остановка сыграла трагическую роль во французской атаке, поскольку русские стрелки открыли кинжальный огонь, поражая несчастных зуавов выстрелами из штуцеров и гладкоствольных ружей. Потери от этого огня были столь ужасны, что, не доходя ста метров до рва бастиона, французы были вынуждены залечь на землю. Напрасно офицеры бегали среди солдат и пытались поднять их в новую атаку, указывая, что цель уже совсем близка и до победы осталось рукой подать. Зуавы только поднимались с земли и вновь падали от каждого нового оружейного залпа или выстрела пушки.

Стремясь переломить ситуацию, генерал Брюне решил личным примером повести зуавов в атаку. Обнажив шпагу, с призывным криком «Вив император!» он бросился вперед, указывая рукой на крутизну Малахового кургана. Пристыженные алжирцы стали быстро подниматься вслед за своим командиром, но в этот момент выпущенное из пушки ядро поразило генерала Брюне, пробило ему грудь навылет и отбросило несчастного француза далеко в сторону.

– Генерал убит! Брюне погиб! – пронеслось по рядам атакующих солдат. Уже никакая сила не смогла заставить их идти на штурм русского бастиона.