За три недели, проведенные бок о бок, Людмиле не и чем было упрекнуть сержанта. Игорь оказался отличным фронтовым товарищем. Когда надо помогал, когда надо учил суровой армейской науке. Не приставал, не заигрывал, грязных намеков не делал, даже не ругался при пей нецензурно. Наоборот, понимал, что женщине одной среди мужчин быть совсем не просто и потому постоянно прикрывал, подстраховывал.

Следуя снайперскому обычаю, они больше молчали. Па огневой позиции инструкция категорически запрещала разговаривать. Они обменивались жестами, пересвистывались. Когда возвращались в блиндаж и снимали камуфляжные балахоны, то занимали их вполне обыденные вещи. Например, как согреть воду для чая, если костер разводить нельзя.

Находясь в арьергарде отступающей дивизии, Макаров и Павличенко выдающихся результатов в уничтожении живой силы противника не показывали. Лишь один раз на их засаду наткнулась румынская конная разведка. Восемь подданных короля Михая Первого снайперы уложили на месте, двоим удалось ускакать. Обыскав трупы, они нашли у офицера флягу с коньяком и портсигар, наполненный душистыми сигаретами, которые взяли себе. Остальное: документы, письма, фотографии, оружие — принесли в штаб полка. Там каждому из них записали по четыре убитых и объявили благодарность в приказе.

Нет, не был Игорь Сергеевич Макаров слабаком. Все-таки за время финской кампании заслужил орден Красной Звезды за двадцать пять уничтоженных финских стрелков, прозванных «кукушками» и охотившихся за советскими солдатами и офицерами.

Теперь лейтенант Ковтун пообещал им тяжелую ситуацию. О том, что она ухудшается с каждым днем, снайперы догадывались и сами. Участились артобстрелы и бомбежки. С некоторых пор над укрепленными позициями 25-й дивизии кружила «рама» — двухфюзеляжный и двухмоторный самолет «Фокке-Вульф-189». Немцы называли его «Летающий глаз армии». Он действительно вел разведку и корректировку огня. Оттого действие вражеской дальнобойной артиллерии стало причинять чапаевцам гораздо больший урон, чем прежде. Летал «Фокке-Вульф» не быстро, но достаточно высоко. Все нападения на него наших краснозвездных «ястребков» ничем не заканчивались, да и мало их было, этих нападений…

Оповещение о воздушной тревоге на сей раз поступило слишком поздно. «Лаптежники», то есть одномоторные пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87», имевшие неубирающиеся шасси, уже с воем заходили на цель, поливая очередями из крыльевых пулеметов позиции 54-го Разинского и 31-го Пугачевского стрелковых полков. Опустившись на дно глубокой траншеи, Людмила решила стрелять с колена. В окуляр оптического прицела она поймала выкрашенный желтой краской острый нос самолета и повела дуло винтовки перед ним. Это была се давняя мечта — сбить фашистского стервятника в воздухе. Но раньше фрицы так безбоязненно, на небольшой высоте проходя над позициями, еще не летали.

Киевская Снайперская школа в своей программе не обошла вниманием тему стрельбы по быстродвижущимся мишеням. Потапов говорил курсантам, что, в принципе, сбить самолет из винтовки можно. В годы Первой мировой войны однополчане лейб-егеря не раз сбивали германские «нью-моры» и «фарманы». Целить лучше в мотор или в крылья, где находятся бензобаки. Только надо знать скорость летящей машины, чтобы правильно рассчитать упреждение.

С расчетом у Павличенко как-то не заладилось. Она попросту не знала, что скорость пикирования у «юнкерса» превышает 400 километров в час. Хищная серая птица с черными крестами на крыльях и литерами «LIKR» па фюзеляже надвинулась стремительно. Люда нажала на спусковой крючок, но промахнулась. Бомба упала у нее за спиной, недалеко от траншеи. Послышался грохот, похожий на удар грома. Земля встала дыбом, затем обрушилась. Наступила полная темнота.

Откопал ее Макаров.

Сержант очень обрадовался, что руки, ноги, голова у напарницы на месте и крови нигде не видно. Правда, говорить она смогла не сразу, еще дольше ничего не слышала. Тем не менее к вечеру слух восстановился. Людмила боялась, что теперь у нее будут дрожать руки и тогда ее выгонят из снайперов. Однако и тут все обошлось. По счастью, контузия оказалось легкой.

За это боевое крещение они выпили румынского коньяка, который по вкусу напоминал деревенскую самогонку. Сержант расчувствовался и стал вспоминать зимнюю войну в Финляндии в 1939–1940 годах, где он был ранен в ногу.

Изобретательно, говорил Игорь, действовали вражеские снайперы. Их коронный номер — стрельба с деревьев. Там они укрывались среди могучих ветвей вековых сосен и, совершенно незаметные, часами ждали появления цели. После удачного выстрела быстро спускались вниз и укрывались в блиндажах, вырытых под деревом. Вместо себя могли поднять на веревках вверх чучело в маскхалате и с винтовкой. Вот и определи, по кому стрелять! Многим и многим русским парням стоила жизни финская игра в «кукушки»…

В заснеженных лесах северной страны Суоми добрый сержант Макаров уцелел. Но в иссушенных солнцем жарких степях Причерноморья его ожидала другая судьба.

Две длинные пули из станкового пулемета «Шварц-лозе М.07/12» попали ему в легкие вечером 7 августа 1941 года. Этот день выдался невероятно трудным для «разинцев». На песчаные берега Днестровского лимана румыны лезли отчаянно смело. Атаковала русских элитная Пограничная дивизия, в избытке снабженная пулеметами, минометами, пушками. Они громили наши позиции, и казалось, будто пехотные цепи в касках, смахивающих на сельские миски-макитры, остановить уже невозможно. Но ведь останавливали…

— Люда, брось меня, — говорил ей Макаров. — Все равно мне не жить. Боль адская.

— Потерпите, товарищ сержант, — пригибаясь к земле под свистящими над головой пулями, она упрямо тащила плащ-палатку с перебинтованным снайпером-истребителем к блиндажу санитарного взвода.

Заметив ее, оттуда навстречу поспешили два солдата-санинструктора с носилками. Они бережно переложили на них Макарова, подняли и оглянулись на Людмилу. Прощание в степи вышло коротким.

— Командуй отделением вместо меня, — прошептал им. — Командуй. Ты — сильная, ты сможешь…

— Возвращайтесь, Игорь Сергеевич, — она наклонилась к сержанту и коснулась губами его впалой, заросшей щетиной щеки. — Возвращайтесь обязательно. Мы должны увидеться снова…

Из снайперской винтовки Макарова, оставленной на бруствере окопа, Павличенко очень даже вовремя застрелила молодого румынского офицера, который начальствовал над ротой. Это подразделение изготовилось к нападению на правый фланг первого батальона. Пуля пробила румыну переносицу, и он упал. Гибель капитана, случившаяся на глазах у всех, привела солдат в замешательство. Они остановились метрах в ста пятидесяти от русских траншей.

— Пулемет! — крикнула Люда, обернувшись.

Оба ручных пулемета молчали. У одного заклинило затвор от близкого разрыва мины. Расчет другого почему-то медлил. По извилистому ходу сообщения добравшись до него, Людмила поняла, почему. Первый номер расчета был убит. Второй трясущимися руками менял диск-магазин и никак не мог попасть в нужное углубление на раме пулемета.

— Ну?! — она грозно взглянула на молоденького солдата.