– Группа хорошо организованна. Можно смело утверждать, что в ее составе есть русские и кавказцы.

– Хорошо, – задумчиво пробормотал Антон.

– Чего хорошего-то? – не понял Данила.

– Давай с Чалым работать, – пропустив вопрос мимо ушей, заторопился Антон.

Перебрались в салон «Газели». Данила занял место на небольшом вращающемся стульчике перед столиком с установленным на нем монитором компьютера. Антон прошел в конец салона и уселся в кресло рядом с радиооборудованием. Чалого усадили на откидное сиденье прямо у выхода. Хозяин аппаратной прапорщик Лавренеко, рыжеволосый круглолицый весельчак, остался снаружи. Начальник следственной бригады направился в дом, посмотреть, как там продвигаются дела.

– Рассказывай, – потребовал Линев, окинув алкоголика колючим взглядом.

– Да что, собственно, рассказывать, – чуть не плача, заговорил Чалый. – Пьяный был. В себя пришел от того, что кто-то за плечо тормошит и воду на лицо льет. Думал, отец. Тут чувствую, руки за спину завернуты, да так, что от боли уши заложило. Ну, думаю, батяня допился, «белку» поймал и сейчас меня кончать будет, – он всхлипнул и вытер кулаком нос. – Открываю глаза и первым делом вижу, что нахожусь не в доме родителей, а у тещи. Пол в крови, вокруг милиционеры. Мне по ребрам ногой двинули и на ноги поставили. Слышу, кто-то говорит, «а вот и Дракула ожил», – он тяжело вздохнул и мотнул головой. – Справа теща лежит… Мимо жену на носилках проносят. Все как в тумане, – Чалый поежился. – Меня на кухню отволокли и сразу в лоб: «За что женщин убил, урод?»

– Так, давай по порядку, – перебил его Антон. – Как ты оказался на квартире Сабаниной?

– Не помню, – пьянчуга наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться.

– Начни с самого утра, – вступил в разговор Линев. – С кем пил, где брал водку…

– Вот! – лицо Чалого неожиданно просияло, и он поднял на Данилу полный благодарности взгляд. – Один мужик принес. Совсем незнакомый. Говорит, надо крышу на даче сделать. Пили. Аванс дал, про сына напомнил и сказал, что совсем жене не помогаю. Деньги, говорит, отнеси семье, не пропивай. Потом провал. – Чалый на секунду задумался. – Двери тещиной квартиры мне тоже не сама теща открывала. Я даже подумал, что спьяну этажи перепутал. Дальше пустота…

– А что за мужик к тебе приходил? Как представился, выглядел? – нахмурился Данила. – Описать сможешь?

Чалый неуверенно кивнул.

– Лавр! – окликнул прапорщика Антон. – Дуй сюда. Фоторобот будем пытаться составить. – Сам Антон выбрался из машины наружу. Его примеру последовал и Данила. Дождавшись, когда прапорщик займет свое место, на котором до этого восседал Линев, они закрыли за ним двери и направились в подъезд, однако им навстречу уже спешил начальник следственной бригады в обществе двух престарелых женщин.

– Это подозреваемые? – пошутил Антон.

– Да бог с тобой! – перепугалась худощавая старушка. – Разве я на такое…

– Да шутит он, – осуждающе посмотрев на Антона, успокоил ее Линев. – Свидетели? – обратился он уже к своему коллеге.

– Видели предполагаемого участника преступления, – подтвердил контрразведчик.

– Да что там видели, – возмутилась полная женщина. – Мы с ним полчаса, считай, разговаривали!

– Фоторобот? – уточнил Данила.

– Угу, – кивнул майор.

* * *

В полдень, когда большая часть населения находилась на работе, Дыба и Кривой вошли в подъезд дома на Мясницкой, выбранного для проверки достоверности записей, обнаруженных на квартире Сабаниной Аюпом. На случай того, что придется спускаться в подземные коммуникации, оба на этот раз были одеты в спортивные штаны и футболки.

Перед этим они практически всю ночь изучали труды инженера Мальцева, копии которых привезли с собой из Турции.

Недостаток образования сделал эту работу чертовски трудной, но уже к утру совместными усилиями они, применяя расчеты и схемы, примерно знали, где осуществляется закладка взрывчатки в подобных сооружениях для достижения максимального эффекта при минимальном количестве. По всему выходило, что это место – в десяти метрах от фасада здания под центральной несущей стеной. Попросту, длина несущей конструкции делилась на три, и под первой частью, исходя из этажности и материала строения, укладывались мешки с аммоналом или другим взрывчатым веществом.

Путь в подвал преградили массивные железные двери, закрытые на два внушительно выглядевших навесных замка.

– Здесь, наверное, бомбоубежище, – выдвинул предположение Кривой.

Поднявшись на лестничную площадку второго этажа, Дыба вопросительно посмотрел на своего дружка.

– Что будем делать?

– Понятия не имею, – глядя в окно, задумчиво произнес тот. – Может, выкрасть парочку диггеров, хорошо с ними поработать, а потом заставить работать на нас?

– А что это даст?

– В любом подвале и бомбоубежище должна быть дренажная система. Попросту говоря, туда можно попасть не через двери, а снизу, из подземных коммуникаций.

– Выкрасть легко, – Дыба потер подбородок. – Но под землей они как у себя дома, а здесь такие лабиринты. Заведут куда-нибудь, а сами сбегут. Что тогда?

– Надо сделать так, чтобы не сбежали.

– Тогда другой вариант, – почти шепотом заговорил Дыба, – подставить по-крупному, а потом шантажировать.

– Это как? – Кривой перевел взгляд с окна на напарника.

– Нужно узнать, где они тусуются, – стал развивать свою мысль Дыба. – Понаблюдать. Найти адреса проживания. Вычислить тех, кто на баб падкий и водочкой балуется, а еще лучше, ширяется, потом подстроить мокруху.

– Или изнасилование, – соглашаясь с ним, кивнул Кривой. – Подложим под них кого-нибудь из мусульманок, что Гафур сюда привез, а потом, например, тот же Питон под видом мужа заявится.

– Малопригодный план, – поморщился Дыба, – лучше за изнасилование отсидеть, чем помогать взорвать половину Москвы. Да и муж-чеченец никогда в живых ни жену, ни того, кто с ней был, не оставит. Наш диггер догадается, что его просто используют, и при первом удобном случае побежит в милицию.

– Хорошо, – почесав затылок, пробормотал Кривой. – Но все равно надо решать это с Питоном. Звонить?

Найти место, где собираются «дети подземелья», как обозвал московских диггеров Питон, не составило труда. Тихий переулок, полуподвал небольшого старинного дома с автостоянкой во дворе. Уже в обед, наблюдая за всеми посетителями, определились и с теми, кого будут обрабатывать.

Двое парней, покрутившись у стоявшей напротив дома «Нивы», загрузили в нее какие-то веревки, каски и фонари, после чего, перейдя дорогу, засели в баре.

На этот раз в команде Питона была женщина. Звали ее Замира Абдурахманова. Среднего роста, тридцатипятилетняя чеченка была одета в джинсовый костюм, подчеркивающий округлости ее идеальной фигуры. Волосы ниспадали на плечи и отливали синевой. Черные глаза с длинными ресницами, тонкие брови и алый рот заставляли замедлять шаг и задерживать на ней взгляд многих мужчин. Муж Замиры давно сгинул в горниле войны. Сама она некоторое время мстила за него в отряде полевого командира Гачиняева. Однако руководство чеченских боевиков в конце концов пришло к выводу, что такую красоту не стоит губить, таская по лесам предгорья, подставляя под пули федералов, и вскоре она отправилась в Грузию, где с ней некоторое время работали арабские инструкторы. Потом, когда возникла угроза появления там российского спецназа, ее переправили в Турцию, а спустя месяц в Москву, которую она неплохо знала, ибо закончила в свое время столичный педагогический институт.