Она не помнит, как заснула и сколько спала, а когда очнулась от сладких грез, солнце уже спряталось за горизонт, зажглись уличные фонари, один из которых нахально заглядывал во двор, высвечивая ухоженную дорожку из фигурного камня, роскошные кусты роз и увитую виноградником беседку.

Испуганно оглядевшись, Соня никакого ворона не увидела. «Приснится же такое, – думала она. – Как хорошо, что Марта не умеет говорить… Но даже если бы и умела, я бы ей все равно не поверила. Подумала бы, что она шашлыками объелась и мелет всякую чушь… Как я сейчас».

Соня принялась убирать со стола и, протянув руку к металлическому блюду, застыла в недоумении. Совсем недавно блюдо было почти полно, а теперь на нем ни кусочка.

«Ах да, – вспомнила Соня, – я же скормила мясо ворону… Что за бред! Не было никакого ворона, – попыталась она отогнать страшные воспоминания. – Не было! И быть не могло! А шашлыки, значит, мы съели вдвоем с Мартой? И как только не лопнули! То-то у нее морда такая довольная, – взглянула Соня на собаку, крепко спящую возле будки и как будто даже улыбающуюся во сне. – Мне тоже пора спать, а то чудится не пойми чего. Это же надо – улыбающаяся собака! Пить надо меньше!»

Убрав со стола и помыв посуду, Соня отправилась в спальню. Настроение уже не было таким радужным, как в начале дня. Совсем скоро она снова перестанет принадлежать себе, вынужденная заботиться о тех, кто нуждается в ее помощи. А нуждается ли?

Как бы там ни было, а сегодня и завтра Соня занимается только собой, любимой. В самом ли деле любимой? Несомненно! Как славно, что эта мысль пришла ей в голову. Выходит, Соня все еще что-то да значит для самой себя и не растворилась окончательно в чужих отрицательных эмоциях, неприязненных отношениях, а потому не утратила способности бороться за себя, за свою счастливую жизнь? И Соня погрузилась в сон с улыбкой на устах.

Наутро тревоги и сомнения вернули ее с безоблачных небес на грешную землю. Соня нехотя поднялась, побродила по сияющим в солнечных лучах комнатам, затем снова вернулась в свою спальню и остановилась у окна, глядя в бесконечную даль и вспоминая когда-то прочитанную книгу. В ней говорилось о том, что характер мужа таков, каково внутреннее мировосприятие его жены. Выходит, Соня сама виновата в своей неудавшейся семейной жизни? Неужели она больше не любит Федора? А может, и не любила никогда!

Как же Соня раньше об этом не думала, ведь это так очевидно! Он подсознательно чувствует ее сомнения и мстит. Так вот почему Федор излишне суров к ней. Соня вытирала мокрое от слез лицо, но поток хлынувшей из глаз жалости не прекращался. Кого она жалела – себя? Нет, она жалела его, нелюбимого самыми близкими для него людьми: сыном, сестрой… женой. А разве Феденька и Раиса его не любят? Если бы любили, Федор не стал бы откупаться от их нелюбви бесчисленными подарками, чувствуя при этом себя виноватым. Ну почему все так сложно!

Именно жалость заставляла Соню терпеть и продолжать эту бессмысленную семейную жизнь. Она сама во всем виновата! А он просто пытается силой взять то, в чем ему отказывают.

Соня бессильно опустилась на край кровати. Да, именно так. Она превратила свою жизнь в кошмар, и никто в этом не виноват, кроме нее. Похоже, что родственники Федора тоже ощущают ее неискренность. Может, потому и относятся к Соне неприязненно? Особенно Феденька. А Раиса и вовсе решила подтвердить и упрямо следовать народной мудрости о змеиной сущности золовки. И ненависть к Соне внушила не только Феденьке, но и своим детям.

Но почему Соня обвиняет только себя? Ведь семья – это двое, а потому и ответственность за сохранение любви должны нести оба. Вот только злоба Федора вполне объяснима. Его унижает состояние неуверенности в себе, хотя он ни за что на свете не признается в этом ни себе, ни ей. Если бы Соня действительно любила, ему не пришлось бы вырывать любовь силой. И что теперь – смириться и попытаться сохранить семью? А есть ли она у них, эта самая семья?

Соня обошла дом, наслаждаясь тишиной и покоем. Она любила его, несуразно огромный, но такой родной. Они строили его три долгих года, обсуждая обустройство каждой комнаты. Какое же это было счастливое время!

Теперь их общая спальня стала комнатой Сони, а Федор облюбовал себе другую, на первом этаже, сославшись на то, что она более удобная, так как находится рядом с кабинетом, а он не хочет беспокоить жену, когда ему приходится работать допоздна.

Соня этому только обрадовалась. Ведь у нее появилось убежище, где она могла скрываться, заперев дверь на ключ, от его шумных и беспардонных родственников, бесконечные набеги которых напоминали ей нашествие варваров, стремящихся разрушить ее семейный очаг и пустить под откос и без того запутанную семейную жизнь.

Она ходила по комнатам, и каждый уголок манил уютом. Когда дом только начинали строить, Федор рассеивал любые сомнения Сони по поводу внушительных размеров особняка, уверяя, что строит для нее дворец любви и счастья, а потому тот в принципе не может быть маленьким и неказистым. И пока шло строительство, Соня действительно была счастлива. Она это хорошо помнит.

А может, то было только ожидание счастья? Да и оно быстро прошло, как только в новый дом заявились его родственники. Соня даже предположить не могла, что они мгновенно, уверенно и безапелляционно превратят ее жизнь в кромешный ад. Все эти годы беспокойная родня Федора постоянно толклась у них в доме, и Соня не помнит, чтобы хоть день жила для себя. Она все время за кем-то ухаживала: за мужем, его сыном, сестрой и ее семейством, которые вели себя в доме как хозяева.

Однажды Соня даже спросила мужа: «Почему они ведут себя так, словно не они ко мне пришли в гости, а я к ним?» – «Потому что они здесь хозяева». – «Тогда кто я?» – «А ты – при мне». – «Что значит – «при тебе»? Я что – собака, кошка?!» – «При мне – если будешь жить со мной. А если не захочешь, то ты в доме – никто».

Больше Соня на эту тему разговоры не заводила: все и так было предельно ясно. И вот теперь ненавистники снова съезжаются к ней в дом.

Если бы сейчас кто-нибудь прямо спросил, любит ли она мужа, Соня не нашлась бы, что ответить. Наверняка когда-то она все же любила его, раз согласилась выйти замуж. Соня совсем не тянет на героиню романа, а потому и чувства ее обусловлены: если любовь не вознаграждается ожидаемым – она угасает.

Неужели Соня слишком многого ждет от Федора? Тогда виновата в этом только она сама. Ведь нельзя требовать от человека больше, чем он может или хочет дать. Но и Федору теперь не стоит ожидать от Сони слишком многого, потому что она просто женщина, желающая любить и быть любимой.

Ах, если бы он хоть иногда хвалил ее, проявляя тем самым свою любовь, тогда она для него свернула бы горы! Вот только язык Федора словно тяжеловесная кувалда. Если с него и слетают слова, то лишь гнетущие и обидные, о которые разбиваются все мечты и надежды Сони на счастливую семейную жизнь.

Она присела на кровать и взяла гитару, единственную подружку и душевную утешительницу. Ну как с ней не поделиться наболевшим?