– Моей руке стало намного лучше, – заявил он, усаживаясь подле нее и вытирая свои волосы ее полотенцем.

– Если ты будешь сидеть здесь в мокрых брюках, то вряд ли это пойдет на пользу твоей руке.

– Ничего, мы люди привычные. Во время войны нам приходилось преодолевать много рек, которые были мне выше пояса.

Кэсси искоса взглянула на него:

– Как долго ты наблюдал за мной, пока я купалась в реке?

Он усмехнулся:

– Долго, но недостаточно долго.

– Какой ты негодяй, Коулт Фрейзер.

С веселой улыбкой на лице он начал читать стихи:

Жила-была девочка Кэсси, Красивее и вредней не найти. Когда приходил Коулт – она начинала его шпынять и честить, Но только не хвалить.

– Коулт, у тебя много достоинств, но, поверь мне, поэзия не из их числа.

– Но это вовсе не поэзия, это всего лишь маленький стишок.

– Уж больно наивно звучит, – колко заметила Кэсси. – Скажите мне, капитан Фрейзер, вас чему-нибудь учили в военной академии?

– Нет, мой лейтенант, но во время войны Уайт Генри и я часто прибегали к подобным шуточкам в ходе сражений, чтобы не потерять рассудок. Ты даже не догадываешься, как много слов можно срифмовать с «проклятым янки».

– Думаю, что срабатывало не это, просто ты ненормальный.

– Прямо в точку насчет Уайта. После войны он пошел в политику.

– Хвала небесам, что своим поприщем он не выбрал поэзию.

Они сидели, наслаждаясь солнцем и теплом.

– Ладно, – сказал он. – Как насчет этого?

Жил на свете рыцарь Фрейзер,

Он любил прекрасную деву Кэсс,

Но робко вела себя Кэсс…

Кэсси предостерегающе подняла руку и прервала его:

– Ибо Фрейзер к ней не лез.

– Я сейчас сброшу тебя обратно в воду, – возмущенно проговорил он. – Вот что я собирался сказать: «Ибо он в холодную статую был влюблен».

– Это самая хорошая новость, которую я услышала за сегодняшний день. – И, посмеиваясь, она встала, подхватив полотенце.

Коулт сгреб в кучу носки и сапоги и поспешил за ней следом.

– Мне кажется, леди излишне строптива.

– А мне кажется, что он слишком много думает о том, чему никогда не бывать.

Но ей не нравился самоуверенный блеск в его глазах.

Когда они вернулись обратно на ранчо, Кэсси пожелала принять горячую ванну, уединившись в ванной комнате.

Коулт освободил измученных детей от их обязанности наполнять ванну, они почти засыпали, сидя у очага. Он сам согрел воду и наполнил ванну горячей водой.

Вымыв волосы мылом вместе с ванилью, Кэсси расслабленно вытянулась и оперлась головой о край ванны. Она нежилась в теплой воде, пока вода не начала остывать.

Слив воду из ванны, Кэсси вспомнила о том, как пришли к ней на помощь Сэм и Боуи, и о том, что ей следует за это их отблагодарить. Кроме того, она была в долгу перед Коултом, который тоже немало помог ей.

Переодевшись во все чистое, Кэсси надела пару старых башмаков, которые она вытащила из чулана. Когда она вошла на кухню, то увидела, что ребятишки спят прямо на коврике перед очагом, а Коулт в глубине кухни расставляет чайники по своим местам.

– Думаю, что вот это будет весьма кстати, – произнес он, подходя к ней и держа в руках чашку с кофе.

– Благодарю. Бедные ребятишки совсем измучились. Что бы я без них делала, не окажись они рядом?

– Скорее всего, успешно избежала бы встречи со скунсом.

– От меня все еще пахнет этой гадостью?

Коулт подошел ближе и наклонился над ней. Ее внезапно охватило волнующее предчувствие. Он долго не отрывал от нее своего взгляда, затем склонил голову еще ниже и глубоко вздохнул, при этом его теплое дыхание коснулось ее шеи. Когда же он, наконец, приподнял голову, то она с облегчением перевела дух.

– От вас пахнет ванилью, мисс Брейден. Так и хочется съесть.

Кэсси подошла к шкафчику с выдвижными ящичками и достала оттуда сверток с бинтами.

– Позволь мне наложить новую повязку на твое плечо. Грязные бинты вряд ли пойдут на пользу ране.

Его близость смущала ее, она сознательно избегала смотреть на него. Ей страшно хотелось пробежаться пальцами по его загорелой мускулистой груди. Пытаясь унять дрожь в руках, она прижала крепче марлю к ране.

– Вот так. Похоже, рана заживает хорошо, – сказала Кэсси, закончив его перевязывать.

– Благодарю.

Все время, пока Кэсси стояла, согнувшись над ним, она чувствовала на себе его упорный взгляд. И теперь она посмотрела прямо в его блестящие глаза:

– Что еще?

– В детстве, всякий раз, когда я ушибался, моя мама целовала это место, чтобы заживало лучше.

– Я не прочь, но боюсь, что внесу инфекцию в рану.

Он схватил ее за руку и притянул к себе:

– Вот что станет равноценной заменой. Поцелуй меня в губы – и мы квиты.

Когда их губы соприкоснулись, ее пронзило неистовое, невероятное ощущение. Она сделала усилие и заставила себя прервать поцелуй, затем отступила на шаг назад.

– Жаль, что ты сделал это.

– Тебе не понравилось?

– Я не то хотела сказать.

По-прежнему избегая смотреть ему в глаза, она спрятала бинты и вышла из кухни. Этот мужчина казался ей чересчур опасным.

Очутившись в своей спальне, Кэсси присела на кровать и только сейчас поняла, как страшно она устала. Она легла на спину, вытянулась и закрыла глаза. Чего она опасалась, то и произошло: он возбудил в ней любовное томление. В его присутствии она чувствовала себя слабой женщиной и, кроме того, желанной. И ей это нравилось.

Немного погодя Коулт тихо постучался к ней в комнату. Не услышав ответа, он заглянул внутрь. Кэсси крепко спала. Он тихо прикрыл за собой дверь и вышел на улицу.

Запах от скунса разреженным облаком все еще висел в воздухе. Вероятно, он продержится еще дня два. Коулт сполоснул одежду Кэсси, вымыл ее сапоги, затем поставил их в конюшню и там же повесил на гвозди ее наряд.

Когда солнце стало близиться к закату, он запряг жеребца Кэсси в повозку, а своего скакуна по имени Пуля привязал сзади. Потом зашел в дом и разбудил всех.

На обратном пути в город экипажем управлял Коулт. Его сонные пассажиры не в силах были даже разговаривать. Детей он высадил возле гостиницы, а Кэсси – у ее дома, затем поставил лошадей вместе с экипажем в конюшню.

Совершая очередной обход по городу, он вдруг удивился, с чего это ему взбрело в голову поехать на ранчо. Вразумительно он не мог себе этого объяснить, хотя в душе был очень доволен своим поступком.