— Вы хорошо спали? — тихо спросил он, пока слуга наливал кофе в бго чашку.

Похоже, Синклер не делал никаких попыток скрыть их отношения перед слугами. Самая вероятная причина, однако, была та, что весь дом уже знал о них. Она тоже вела себя нетактично вчера вечером.

— Да, спасибо. Мои комнаты очаровательны, мне давно следовало бы сказать вам это.

— Я рад, что они вам понравились. По моим представлениям, женщины любят иметь личное пространство, где можно скрыться от хозяйственной суеты.

И вот опять он делает касающееся ее категоричное заявление, ничего толком не зная о ней. Если бы не случайные взгляды и слова, такой человек вряд ли понравился бы ей.

— Если дом мужчины — его замок, то женщина нуждается по крайней мере в одной-двух комнатах, — сказала она, потягивая чай и наблюдая за ним поверх края изящной фарфоровой чашки.

Маркиз пожал плечами:

— Не могу сказать наверняка, но мне кажется, вы о чем-то спорите со мной.

— Ошибаетесь — я не знаю вас настолько хорошо, чтобы спорить.

— А вы настойчивы.

— Это одна из моих лучших черт.

— Во сколько начинается ваш благотворительный завтрак?

Виктория поежилась от такой быстрой перемены темы; она не знала, что ей делать.

— Мне нужно быть у леди Нофтон не позже часа дня. Завтрак начинается в половине второго.

— Одни женщины, я полагаю?

— Несколько джентльменов.с развитым чувством гражданского долга тоже будут присутствовать, и среди них священник.

— А дамы — хорошенькие крошки вроде вас или беззубые старые девы?

— Я не обращаю внимания на внешний вид своих друзей, — жестко заметила Виктория — Если вы намереваетесь завести интрижку, не ожидайте, что я представлю вас гостям.

Его улыбка остановила готовое сорваться у нее с языка очередное оскорбление. По всей вероятности, Синклер знал, как воздействует на нее.

Взяв клубничинку с тарелки, какое-то мгновение он изучал ее, затем отправил в рот.

— Приношу свои извинения. Мне просто было любопытно, что вы скажете. Боюсь, у меня появились грубые манеры.

— Моя старая преподавательница, мисс Гренвилл, имела обыкновение говорить, что единственная вещь, которая лучше, чем хорошее извинение, это вообще избегать необходимость приносить его.

— Я запомню это. У меня не было намерения оскорбить вас — честно.

— Принимаю ваши извинения, мил… Синклер.

— Значит, мужчинам дозволяется посещать ваши завтраки?

— Да, мы приветствуем это. — Она снова взяла чашку с чаем. — Почему вы спрашиваете?

— Я подумал, что мог бы сопровождать вас сегодня.

Виктория удивленно взглянула на него.

— Вот как?

Синклер наклонился к ней.

— Я пытаюсь поближе познакомиться с вами. Вы прогнали меня с самого приятного маршрута, поэтому я вынужден посещать благотворительные завтраки со священниками и тори. Ну так я могу сопровождать вас?

Еще больше покраснев, она чуть отодвинулась.

— Там будет до смерти скучно, но, может быть, это пойдет вам на пользу.

Синклер встал.

— Отлично. Мне нужно кое-что сделать, но я скоро вернусь.

Все еще пытаясь угадать, почему лорд Син хочет посетить благотворительный завтрак, Виктория кивнула. «Что ж, день может выдаться интересным», — подумала она и услышала, как Майло сочувственно откашлялся — по крайней мере ей так показалось.

Майло никого не убивал.

Синклер облокотился о прилавок мастерской по изготовлению обуви Хоби, не обращая никакого внимания на клерка, который шаркающей походкой ходил среди груды покрытых плесенью накладных. Утром, за тостами и клубникой, Виктория получила больше информации, чем он выудил у проклятого дворецкого за целый месяц.

Правда, у слуги была причина невзлюбить его, а с Викторией надутый мошенник разболтался, словно старый торговец рыбой. Хотя у Майло не было алиби и необходимых свидетелей, Синклер узнал все, что ему требовалось, в частности то, что дворецкий искренне любил Томаса.

Конечно, Роман будет разочарован, узнав о невиновности дворецкого, но Синклер испытал облегчение. По крайней мере это поможет ему крепче спать по ночам.

— А вот и ваши документы. Томас Графтон, лорд Олторп. Это то, что вы желаете, милорд?

Клерк начал вытаскивать одну накладную из середины кипы. Выпрямившись, Синклер потянулся к бумаге и локтем сдвинул верх кипы. Сотня накладных, шурша, соскользнула с прилавка на пол.

— Проклятие, — проворчал он. — Извините меня.

Подавив вздох, клерк присел на корточки и начал собирать бумаги.

— Не беспокойтесь, милорд.

Как только клерк отвернулся, маркиз поднял оставшиеся на прилавке бумаги и быстро просмотрел десяток счетов до и после того, что остался торчать из кипы. Пять других заказчиков посетили Хоби в тот день, когда Томас пришел забрать свои новые ботинки, — пять знатных людей, которые находились в городе поблизости от Томаса во время убийства. Последний день жизни брата. Его похоронили в этих ботинках.

Два имени были ему знакомы, другие он запомнил. Когда клерк выпрямился, Синклер уже перестал перебирать бумаги.

— Боже, что за беспорядок…

— Ничего страшного, здесь все пронумеровано. — Клерк бросил на прилавок растрепанную кипу бумаг и вытащил нужный счет. — Его светлость оплатили заказ сразу после его получения. Они ничего не должны, как я и думал.

— Что же, хорошая новость. Я всегда говорю — чем меньше долгов, тем лучше.

— Да, милорд. — Клерк кивнул и начал разбирать бумаги.

Завершив столь важное дело, Синклер сел в фаэтон и направился назад, к Беркли-сквер. Сегодня удача улыбнулась ему. Он не подозревал, что в ту неделю Остин Ховарт находился в Лондоне. Приятно будет поболтать с добрым другом Томаса, который хорошо знал привычки брата и других его знакомых, а до начала проклятого завтрака стоит черкнуть письмо графу Кингсфелду. Также придется вновь встретиться с Остином — ему нужен еще один намек на то, куда послать своих ищеек.

Майло услужливо открыл парадную дверь, но странное выражение на лице остановило Синклера на первой же ступени.

— Что случилось?

— Ничего, милорд.

— У тебя такой вид, будто ты белены объелся.

Слуга издал звук, словно пытаясь преодолеть удушье.

— Леди Олторп только что получила несколько… предметов из Фонтейн-Хауса.

— Правда?