– Вот и сам никогда не пробуй. И привыкай перед тем, как поступить, думать: хорошо ты поступаешь или плохо. Оля Данова! Реши нам следующий пример. Например, ты ешь на уроке сдобную булку, а Снежана Соколова это заметила. Как ты поступишь?

– Я ей отломлю кусочек, – сказала, подумав, Оля.

– Так. Очень хорошо, что ты не пожадничаешь и поделишься с подругой. А как поступит при этом Соколова?

Снежка встала, и я почувствовал, что ей очень хочется съесть кусочек сдобной булки, предложенный Олей Дановой.

Она не смогла ответить на такой трудный вопрос и сказала, вздохнув:

– Не знаю…

– Так. Допустим, Оля с тобой поделилась. Обе вы сидите, жуёте, а я стараюсь, объясняю вам новый материал, а, между прочим, у меня в портфеле лежит бутерброд с колбасой. Мне ведь тоже хочется есть. Значит, по-вашему, я должна достать бутерброд, поделиться с Сероглазовым, потому что он тоже хочет есть и только думает: «Скорей бы большая переменка!», и урок мы превратим в обед. Так?

– Лучше уж не есть на уроках, чтобы никому не было обидно, – сказала Оля Данова.

«Откуда Вете Павловне известно, что я и вправду только и думаю о большой переменке?» – старался догадаться я.

Вета Павловна задавала ещё много вопросов, интересных и трудных примеров, а мы старались правильно их решить.

Меня она неожиданно почему-то спросила, кем я хочу быть.

– Директором зоопарка, – сказал я.

– А почему, Алёша? – поинтересовалась она.

– Потому что я люблю птиц и зверей и буду для них хорошим начальником, – ответил я.

Вот тут все засмеялись, и урок кончился.

После уроков по дороге домой я сказал Снежке:

– Никогда не забуду, как ты меня выручила у завуча и вылечила от икания! Значит, мы уже начали есть пуд соли.

Ещё я рассказал, как папу предал его лучший друг дядя Сергей Сергеев и весь их пуд соли пропал.

– У нас так не получится, – сказала Снежка.

Мы зашли ко мне, поели, накормили Кыша и вместе сделали письменные задания.

Потом я показал Снежке, как Кыш зажигает и выключает свет. Потом Снежка позвонила бабушке, чтобы она не беспокоилась, и мы пошли на вычислительную станцию к моей маме. Эта станция находилась недалеко от нашего дома.

Проходной со сторожами на станции не было. Не то что в папином институте.

Мы прошли по коридорам в зал, где работала мама.

– Как будто кузнечики стрекочут, – сказала Снежка.

А Кыш не знал, что ему делать, когда вокруг так много всего жужжащего, стрекочущего и щёлкающего, и мигают сотни каких-то лампочек, жёлтых, зелёных, красных, и по экранам пробегают белые змейки.

Я попросил девушку в белом халате найти мою маму.

Мама очень удивилась, когда увидела нас троих, и рассердилась, но я сказал, что пришёл по делу и что Снежке, которая помогала мне делать уроки, очень нужно подсчитать, сколько денег будет истрачено на её кошку Цапку за двадцать лет, если в день на неё тратят тридцать, а иногда и сорок копеек.

Заодно я попросил маму сделать подсчёт на Кыша тоже на двадцать лет и рассчитать, по скольку граммов соли в день должны есть два друга, пока не съедят целый пуд без вреда для здоровья.

И конечно, я попросил разрешения взглянуть, как машина справится с нашими вопросами.

Мама что-то объяснила сотрудникам, обступившим нас и заигрывавшим с Кышем.

Один из них почесал макушку и сказал, что задачи очень сложные и машине придётся работать на полную мощность.

Он нажал несколько кнопок. Машина защёлкала, на ней замигали маленькие разноцветные лампочки, и вот уже из щели показался листок голубой бумаги с колонками чёрных цифр.

– Вот смотрите, – сказала мама. – За двадцать лет, Снежка, на твою кошку уйдёт тысяча четыреста сорок рублей; а на Кыша – в полтора раза больше: две тысячи сто шестьдесят рублей.

Все сотрудники ужаснулись.

– Это – «Запорожец», – сказал тот, который нажимал кнопки.

– Целая дача! – сказал другой.

– Несколько мотоциклов, – добавил третий.

– Молочко, колбаска, рыбка, – объяснила Снежка.

– Тысячи пирожных! – воскликнула девушка, которая искала мою маму.

– Действительно, есть над чем задуматься, – сказал пожилой дядя. – Такая кнопка съест за двадцать лет «Запорожца». А какая отдача? Что ты получишь взамен, мальчик? – спросил он.

Я не знал, что ответить, да мне и не хотелось ничего отвечать, но из-за мамы я как можно вежливей сказал:

– Мне ничего не надо. Мне собака нужна.

– А мне кошка, – заявила Снежка.

– Ну, дети, пошли, я вас провожу, – смеясь, сказала мама и отдала нам листок с цифрами.

Оказывается, если бы мы со Снежкой ели в день по восемь граммов соли, то, для того чтобы съесть целый пуд, нам потребовалось бы пять с чем-то лет.

– Тогда мы будем учиться в шестом классе, – сказала Снежка.

– Лучше давай есть по четыре грамма, – сказал я, – чтобы до десятого класса хватило этого пуда.

Снежка согласилась, и напоследок я спросил у мамы, не жалко ли ей истратить на Кыша за двадцать лет такие большие деньги. Может, она лучше будет копить, а потом купит дачу, «Запорожца» или тысячи пирожных?

Мама вспыхнула и ничего не ответила. Я почувствовал: она на меня в обиде за такой вопрос, и сказал, что пошутил. И ещё я никак не мог понять, зачем нам учить арифметику, если машины считают так быстро и без ошибок?

Мы со Снежкой шли домой и спорили: кто главней – кошка или собака. То, что главней собака, мне было ясно без спора, но я спорил, чтобы не огорчать Снежку. Я говорил, что собаки охраняют границы и выступают в цирке, защищают и спасают людей, находят краденые вещи, знают арифметику. Что может быть веселей и интересней дрессированных собак? Но в ответ на все мои доказательства Снежка упрямо твердила, что всё равно кошки главней! Без них мыши и крысы съедали бы все наши продукты. И нас бы не было на свете… А тот, кто не имеет кошки, обязательно покупает холодильник, куда не могут забраться мыши, и холодильники специально мурлыкают во время работы, как кошки, и отгоняют мышей. Но я продолжал спорить.

– Ах, ты мне не веришь? – со слезами на глазах спросила Снежка и топнула ногой.

– А знаешь, почему собаки нападают на кошек? Они им завидуют, потому что глупей и не умеют мышей ловить.

– Вот и нисколечко не завидуют! Кошки сметану воруют и сосиски стягивают! – сказал я.

Кыш при этом залаял в мою поддержку.

Снежка горько покачала головой и, ничего не ответив, перешла на другую сторону улицы. Так мы шли до перекрёстка. Тут мне стало жалко, что не уступил Снежке, и я пошёл на её сторону. Она это увидела, улыбнулась и тоже пошла мне навстречу. Мы встали на самой середине улицы, и я сказал: