— Крепость Абакуса! — выдохнула девочка, не сумев удержаться от смешка. — Они осадили самого великого Абакуса!

— Похоже на то.

Между тем дорога, по которой продвигались путники, разделилась на две. Узкая заброшенная просека вела к долине, где над деревьями мерцал отблеск костров. Деа торжествовала: итак, она была права! Крепость Абакуса притаилась меж склонами двух высоких гор.

Снег на просеке был утоптан, низко склонившиеся ветви сломаны, а самые толстые сучья даже обрублены топором. Из долины ветер доносил запах горящего дерева…

Готен спрыгнул на землю.

— Оставайся здесь и присматривай за лошадью, — шепотом приказал он дочери. — А я пойду взгляну, что творится там, внизу.

— Я хочу с тобой!

— Об этом не может быть и речи.

Не обращая внимания на запрет, Деа также спрыгнула на снег.

— Интересно, как ты сможешь мне помешать?

Он сверкнул глазами. Эти глаза в тени капюшона горели, как у хищного зверя.

— До чего же ты груба, нагла и неблагодарна!

— А ты… до чего же ты за меня боишься! — упрямо возразила она. — Я и сама уже могу за собой присмотреть.

Готен постоял еще немного неподвижно и молча, затем повернулся и быстро зашагал по просеке, бросив ей:

— Заведи коня и повозку за деревья. Потом тихо иди за мной. И захвати мой меч!

Деа мгновенно исполнила все его приказания и побежала следом, сжимал в руках оружие. Вскоре девочка поравнялась с отцом. К ночи сильно похолодало, но она совсем не замерзла. Страх, который она только что испытала при мысли о жестоких северянах, исчезал с каждым шагом. Правда, некое неприятное ощущение оставалось, но зато она уже могла рассуждать — спокойно и хладнокровно. Если они не станут подходить к норманнам, или викингам, как называл их отец, слишком близко, то ничего страшного не произойдет: чужеземные воины слишком заняты осадой крепости и вряд ли обратят внимание на мужчину и девчонку. По крайней мере, Деа очень надеялась на это.

Отец и дочь дошли до места, где дорога начинала круто спускаться вниз. Отсюда они, глядя поверх деревьев, растущих ниже по склону, наконец рассмотрели, что творится внизу, в долине.

Готен ошибся. Там горело не менее двадцати костров, ярко освещавших все вокруг. Костры окружали развалины некогда грозной крепости, о былой мощи которой по-прежнему напоминали высокие стены и толстые башни с острыми зубцами. Деа эта давным-давно павшая твердыня показалась удивительно темной, почти черной… Может быть, по контрасту с ярко горящими кострами?.. Или стены закоптились в результате давнего пожара? Или… или камни насквозь пропитаны черной злобой Арканума?

Между кострами на расстоянии полета копья от крепости туда-сюда сновали темные силуэты. Их было не так много, как опасалась Деа, во всяком случае, насколько она могла разглядеть со своего наблюдательного пункта. Тридцать, самое большее сорок человек. Конечно, и этого было более чем достаточно. Вряд ли удастся как ни в чем не бывало, прогуливаясь между этими молодцами, дойти до крепости.

Готен не говорил ей, как он намерен действовать дальше. Ясно только, что он хочет помешать Абакусу в его затее с Арканумом. Но каким образом? Ведь Абакус — всесильный и злобный чародей, который даже птиц может превратить в смертоносные стрелы! И кто знает, что еще он держит про запас?

— Видно, норманны появились здесь вскоре после возвращения Абакуса, — предположил Готен.

— Может, они даже шли за ним по пятам.

— Так много народу? Ну нет, он бы их заметил. Скорее всего, то, что они попали в эти места, просто нелепая случайность. Далее великий Абакус со всеми своими ведьмами бессилен против случая.

— Мы подойдем поближе?

— «Мы»? — повторил Готен.

— Ой, перестань, — сердито шепнула Деа. — Ведь я и правда могу тебе помочь.

Подумав мгновение, он кивнул:

— Согласен. Может, это будет неплохой подготовкой. — С этими словами Готен перебежал на левую обочину дороги и заспешил вниз по склону. Деа следовала за ним.

Подготовка? Что он хотел этим сказать? Что у него на уме?

Подготовка к чему? И вообще это звучало так, будто не стоило особенно ломать себе голову из-за нынешней истории, будто норманны — это так, мелочи.

Так, размышляя, она торопилась за отцом, скользя на твердом насте и стараясь не отстать. Оба то и дело спотыкались о торчащие из земли обледеневшие корни деревьев, обходили коварные ямы, едва заметные под снежным покровом.

— Неужели Абакус не может просто… гм… как-нибудь выколдоватъ северян из этих мест? — шепотом спросила Деа.

— Кто знает? — печально ответил Готен. — Честно говоря, я был бы рад, если бы он не смог этого сделать.

— Потому что норманны взяли на себя твою работу?

— Нет, — серьезно возразил он. — Просто потому, что тогда Абакус может так же легко справиться и с нами. Как и с любым другим живым существом.

С этим было не поспорить, и дальше они шли в молчании, пока свет костров не засиял совсем близко между стволами деревьев.

— Теперь мы должны быть очень осторожны, — тихо сказал Готен. — Они наверняка выставили часовых.

Пригнувшись, они двинулись дальше. Деа достала из-под накидки свой старый кинжал и сжимала его в руке с таким видом, словно он был самым грозным оружием на свете. Хотя клинок притупился и слегка заржавел, кожаная рукоятка придавала ей храбрости. В этот момент девочке казалось, что она запросто одолеет всех северян.

Однако иллюзии мигом рассеялись, стоило ей поближе увидеть одного из норманнов.

Никогда в жизни она не видела человека такого огромного роста. Конечно, ее отец был высоким, однако северный воин перерос его больше чем на голову. Он стоял у ближайшего костра, закутавшись в лохматые шкуры, и опирался на копье, которое Деа наверняка не смогла бы даже поднять. Наши путники видели часового в профиль, и им показалось, что он спит стоя. На нем был шлем с двумя громадными рогами, а взъерошенная огненно-рыжая борода доставала до груди. Его руки украшали широкие кожаные браслеты, отделанные стальными пластинами, а меч, воткнутый им в снег прямо перед собой, поражал своей величиной.

Норманн был у костра один. Видимо, он получил приказ охранять эту часть лесной опушки. Возможно, Готену и удалось бы захватить спящего врасплох, не будь поблизости, всего шагах в двадцати, его многочисленных товарищей, которые, похоже, собирались атаковать черный крепостной вал. Пламя лагерных костров яркими бликами играло на их кольчугах и чешуйчатых панцирях. Почти все они носили двурогие шлемы, у всех были длинные бороды. Теперь Деа поняла, почему угольщики принимали их за демонов, а между тем она еще ни разу не видела, как они бьются с врагом, впадая при этом в одержимость! Когда они становились берсеркерами, их топорам, мечам и копьям не могли противостоять даже самые мощные крепостные стены.