все присутствующие мужчины и женщины просили Ма дать им что-то из её милости или благословения, не прилагая при этом никаких усилий. Это правда, что когда мы начинаем искать Истину, нам нужен Гуру, который безопасно проведёт нас через всевозможные препятствия и трудности, с которыми приходится сталкиваться на духовном пути. Стремящийся, безусловно, нуждается в милости Гуру. Но это не означает, что ученики должны сидеть сложа руки рядом со своим Гуру и ожидать, что их каким-то чудом толкнут в Самадхи. Очевидно, что мы должны сами пройти каждый шаг духовного пути. Бог пребывает в каждом существе, Пуруша в своём совершенстве всегда существует. Если мы будем практиковать медитацию, мы увидим Бога. Как говорит Ма: «Медитация — это настоящая форма поклонения, а формальные церемонии — это всего лишь переходные (преходящие) фазы».

Когда около половины второго дня Ма вышла из холла и села в машину, я оставил всякую надежду встретиться с ней, потому что приехал, не будучи с ней знаком, совсем один на один с моим горящим сердцем в поисках Истины. В этот самый момент Ма окликнула меня, подняв руку, и пригласила доехать до железнодорожной станции. Ма была очень добра, что согласилась взять меня с собой и усадила рядом с ней. Мы поехали в одном купе прямо в Харидвар вместе с ней и вместе с г-ом Дж. С. Мукерджи, адвокатом Высокого суда Аллахабада. Мы трое спокойно сидели вместе всю дорогу до Харидвара. Я использовал каждую минуту путешествия с пользой, задавая вопрос за вопросом по индийской философии, религии и системам йоги. Г-н Мукерджи выступал в качестве переводчика. Ответы Матери на мои вопросы удовлетворили всё моё любопытство. У неё вообще не было школьного образования, но её знания были столь глубоки и широки. Конечно, человек, дающий духовные наставления, должен обладать не только книжными знаниями, но и духовным опытом. Разве мы не читали в высказываниях Шри Рамкришны, что учитель, который берётся излагать религию по книгам, подобен человеку, который берётся описывать Бенарес (Варанаси), увидев всего лишь карту священного города? Ма также дала мне несколько советов, касающихся медитации.

Когда мы сошли на железнодорожной станции Харидвар, пожилой мужчина-мусульманин подошел, поклонился и пал ниц перед Матерью. Г-н Мукерджи заметил: «Чоу, просто посмотрите, как этот старый джентльмен-мусульманин, профессор философии Аллахабадского университета, опускает голову на землю перед Матерью. Как велика Ма!». Матаджи позволила мне сопровождать её в Дхарамсалу в течение некоторого времени, а затем мне пришлось с ней проститься, так как мой поезд на Лахор прибывал около 6 часов вечера. Прежде чем расстался, Ма снова сказала мне, что если у меня будет какой-то духовный опыт, я должен написать ей. Я спонтанно ответил: «Примешь ли ты меня как своего ученика?» Она просто молчала с улыбкой на губах. Солнце садилось над Западными Гималаями, когда я вернулся на станцию, а Ма пошла в сторону Ганги.

11

В течение последних пяти лет у меня было много случаев даршана Матери во время её визитов в Аллахабад, хотя каждый раз я предпочитал приходить к ней инкогнито в том смысле, что я не стремился быть представленным ей.

Я чувствовал, что она всегда знала меня, и она полностью соответствовала всем моим внутренним ожиданиям, (с помощью которых, как я думал, я мог постичь её глубину как Высшего Воплощения Всеобщей Матери. Чтобы проиллюстрировать свою точку зрения несколькими конкретными примерами, позвольте мне сначала начать с того судьбоносного дня, 30 января 1948 года, когда около 8 часов вечера по радио была передана новость о кончине Отца нации. В то время я сидел в лагере Матери в Магмеле в Аллахабаде вместе со многими другими бхактами, ожидающими её прибытия. Необычным было то, что киртан начался в лагере, где она давала аудиенцию, но она не пришла даже в тот поздний час. Кто-то сказал, что Ма отдыхала по возвращении из Джуси. Многие бхакты ушли, прождав больше часа. Те, кто продолжал ждать, и я был одним из них, были ошеломлены, получив довольно категоричное указание немедленно прекратить киртан, как только пришло известие о кончине Махатмы-джи. Когда я выходил из палатки, меня больше всего занимала мысль о том, что Ма не пришла в тот день для того, чтобы дать даршан, потому что она знала об этой гибели и, возможно, не одобрила бы незваных гостей или указаний назойливых людей.

В другой вечер также в 1948 году, но позже, когда Ма жила в Джуси в Ашраме Шри Прабху Датта Брахмачари, я отправился туда на её даршан по приглашению некоторых моих клиентов, которые также остановились там. Некоторое время я сидел у ног Матери, не зная, что сказать. Она задала несколько случайных вопросов моим клиентам, чтобы узнать, откуда они пришли. Поскольку в то время года понтонный мост разбирался, я спешил вернуться по мосту до того, как стемнеет, поэтому встал, чтобы попрощаться с ней. Она велела одному из своих бхакт принести мне немного прасада. Была минутная задержка, и мне уже не терпелось уйти. Она сделала знак, чтобы поскорее принесли прасад, так как я торопился. Наконец, большой ладду[31] был вручен мне как раз в тот момент, когда я уже уходил, и я нёс его с собой словно приз, выигранный мной за все трудности, которые у меня были, чтобы добраться до Джуси, и получить даршан Матери. Придя домой, я обнаружил, что моя жена страдает от серьезного приступа колик и диареи. С наступлением ночи её болезнь становилась всё хуже и хуже, и никакие лекарства не помогали. Около полуночи я почувствовал, что надежды спасти её жизнь нет, и подумал, что прасад Ма, лежавший у меня в кармане, возможно, поможет ей. Дрожащими руками и с молитвой на губах я втиснул немного ладду в рот моей жены. Вскоре после этого я с радостью заметил, что она заснула, и на этом её болезнь закончилась.

Примерно два года спустя мне снова посчастливилось быть на даршане Матери в доме одного из моих соседей, няне могу описать эффект нескольких слов, сорвавшихся с её августейших уст, рассеявших некоторые сомнения в моём уме. Когда я обнаружил, что она не притронулась к сладостям, которые я принёс для неё, я спросил, почему она ничего не берёт, и рассказал, как её прасад спас жизнь моей жены. Она ответила со своей обычной улыбкой и снисходительностью Богини, что она уже приняла его, и для моего удовлетворения она взяла кусочек и демонстративно положила его в рот.