В холле зазвонил телефон. Мюриэл резко опустила чашку на блюдце.

— Боже, это, наверное, отец.

Она вышла из гостиной, неплотно закрыв за собой дверь. Раздался голос служанки:

— Взять трубку, мисс?

— Нет, Берил, я сама. — Телефон перестал звонить. — Челси, два-два-шесть-один. Алло? Да, мисс Уэстли. Кто? О нет! — Голос Мюриэл возмущенно взвился. — Мистер Абернати болен, но он не при смерти. И мне больше нечего вам сказать. Прощайте!

Красная от возмущения Мюриэл вернулась в гостиную.

— Газетчики? — спросила Дэйзи.

— Да, из «Таймс», проверяют достоверность информации, видите ли! Как можно быть такими бесчувственными!

— Погоня за сенсацией. По-моему, в зале был музыкальный критик из «Таймс» — я видела его как-то на званом ужине. Хотя, думаю, другие газеты еще не в курсе. Может, все же лучше оставить трубку снятой на ночь?

— Отец еще не позвонил. Должно быть, они ушли к кому-то на ужин… если только… Мистер Флетчер ведь не забудет им позвонить?

— У него сейчас много дел… О, опять телефон. Хотите, я отвечу?

Мюриэл кивнула:

— Да, пожалуйста. — Она последовала за Дэйзи в холл.

На сей раз звонил преподобный Уэстли. Дэйзи отдала трубку Мюриэл и вернулась в гостиную, неохотно закрыв за собой дверь, и даже поставила новую пластинку, чтобы не было соблазна подслушать.

Мюриэл вернулась через десять минут. Она едва передвигала ноги, плечи ее были безвольно опущены. Остановившись на пороге, она потрясенно произнесла:

— Они винят меня. Как же так?

— Думают, что это сделали вы? — Дэйзи подвела ее к стулу.

— О нет, они не настолько… Говорят, я должна была лучше о ней заботиться, защитить ее… Дэйзи, что я могла сделать? — воскликнула она в отчаянии.

— Ничего. Откуда вам было знать, что ее отравят? Хотя, если хотите знать мое мнение, она сама навлекла на себя несчастье.

— Они ни о чем не догадываются, — прошептала Мюриэл. — Я никогда не говорила им ни о ее любовниках, ни о том, что она бывала даже не грубой, а жестокой! Они-то считали ее ангелом, а я не смела их разубеждать. Так что да, это я виновата. Такой удар для них!

— Вздор! Вы же не могли сказать им такое про сестру, а если бы решились — они бы не поверили. Слеп не тот, кто не может, а тот, кто не хочет видеть, — изрекла Дэйзи.

— Как я теперь в глаза им погляжу?

— Они приедут в Лондон?

— Да, первым утренним поездом.

— Тогда постарайтесь поспать. Все, пора баиньки. Преклоню-ка и я свою уставшую голову.

— О, простите. — Заботливая хозяйка, Мюриэл тут же вскочила и направилась к лестнице. — Я распорядилась постелить вам в гостевой комнате. Она, правда, маленькая, но вряд ли вы захотите спать в комнате Бетси.

— О боже, нет! — воскликнула Дэйзи, содрогнувшись.

Когда Дэйзи спустилась к завтраку, Роджер Абернати уже сидел на своем месте во главе стола. Увидев гостью, он отодвинул от себя нетронутую тарелку с копченой сельдью и привстал.

— Нет-нет, не вставайте, пожалуйста. — Дэйзи села на стул рядом с ним. — Может, вам стоит еще отдохнуть, мистер Абернати?

— Мисс Дэлримпл, верно? — Он робко улыбнулся. — Мне уже гораздо лучше, а в девять придет ученик, не могу его подвести.

— Вы по-прежнему ничего не едите.

— Съем тост, — сказал он извиняющимся тоном. Губы его задрожали. — Беттина предпочитала копченую сельдь на завтрак по понедельникам, а я сельдь не очень люблю.

Дэйзи было непонятно, почему все должны есть то, что нравилось Беттине, но сама она сельдь любила, поэтому сказала:

— Я, пожалуй, съем.

Взяв себе тарелку с рыбой, она передала хозяину серебряную корзиночку с тостами и тарелочки с маслом и мармеладом.

Послушно взяв тост, Абернати какое-то время сидел, задумчиво уставившись на него, словно забыл, что это.

— Мюриэл огорчится, если вы не поедите, — мягко заметила Дэйзи, отделяя ножом кусочки сельди.

— Ах да, простите, мисс Дэлримпл, я пренебрегаю обязанностями хозяина. Налить вам кофе? Или позвонить, чтобы принесли чай?

— Я выпью кофе, спасибо. — Она передала ему свою чашечку.

Мистер Абернати наполнил ее и передал обратно, потом, спохватившись, предложил сливки и сахар.

— Простите, — снова извинился он.

— Какая может быть еда, когда ощущение такое, что мир рушится. — Перед глазами Дэйзи отчетливо встал день, когда пришло известие о том, что санитарный автомобиль Майкла подорвался на мине.

Абернати посмотрел на нее, словно впервые по-настоящему увидел.

— Вы потеряли кого-то на войне?

— Брат погиб. — Она замолчала, не решаясь продолжить. Глаза, увеличенные толстым линзами очков, смотрели на нее с участием. — Потом жених. Не хотел воевать по религиозным соображениям, водил санитарный автомобиль. Я знала, что это риск, ведь он был на войне, пусть и не с оружием в руках, но все равно потрясение… — Ком в горле не дал ей договорить. Роджер Абернати ободряюще похлопал ее по руке. — А вам, наверное, в десять раз хуже. Все случилось так неожиданно.

— Я думал, что умру, — сказал он тихо. — Я надеялся, я хотел умереть. Беттина составляла всю мою жизнь. Все удивлялись: что такая красивая, талантливая девушка нашла в скучном недотепе-домоседе, намного старше ее, да к тому же небогатом? Когда я женился на ней, она была как дитя, ей нужен был тот, кто позаботится о ней. И еще я мог ей помочь. И помог. Ее голос заиграл, как чудесный музыкальный инструмент, достойный лучших оперных сцен мира.

Дэйзи ничего не сказала. Помолчав, Абернати вздохнул и продолжил:

— Бедняжка сама мешала своему успеху. Знала себе цену и всегда поступала по-своему. Из страха отвратить ее от себя, я предоставил ей свободу, которой она так жаждала. Наверное, мне не следовало так поступать?

— Кто знает? Иначе вы могли потерять ее навсегда. — Стушевавшись, Дэйзи попыталась оправдаться: — Я имею в виду…

— Что она ушла бы от меня к кому-нибудь из любовников? — договорил он. — Не стала бы сохранять видимость брака? Вы думали, я не знаю? Я с самого начала понимал, что верна она мне не будет и измена — лишь вопрос времени. Красивая и молодая, она всегда получала то, что хотела. А моей любви она не хотела. Оставалось лишь потакать ее слабостям.

В других обстоятельствах Дэйзи, возможно, заявила бы ему, что это бесхарактерность, как и у миссис Говер. Увы, теперь слишком поздно. Беттина мертва, и никакими заявлениями этого не исправишь.

Стремясь избавиться от чувства неловкости, Дэйзи сердечно приветствовала вошедшую в столовую Мюриэл.