— Так вы думаете…

— Нет. В то время, когда достоверно известно, что главарь был в Туле, ваш необычный человек безвылазно сидел в имении графа Осташева — вы сами это подтвердили. Да и генерал как-то не похож на злодея: все в один голос говорят, что он человек долга и чести и имеет множество заслуг перед державой. Не будет он таким заниматься. Но проверить его гостя, которого он так старательно выдает за своего сына, все же стоит, хотя мне кажется, что это ложный след.

— А самобеглая повозка?

— Русь всегда славилась самородками и изобретателями. Посмотрим, — неопределенно протянул Стеблов.

— Какие наши дальнейшие действия?

Гость на некоторое время задумался.

— Мне бы хотелось посмотреть на этого человека поближе, но так, чтоб не привлечь внимания.

Городничий был готов к такому развитию ситуации, поэтому сразу предложил:

— Я могу еще раз наведаться в гости к графу Осташеву. Как мне сообщили, пару дней назад из поместья пропала самобеглая повозка, а граф и его гость абсолютно спокойны. Вы могли бы выдать себя за моего нового пристава.

— Идея неплохая, но не хотелось бы раньше времени настораживать гостя. Вы говорили, что он неплохо рассуждал о борьбе с бандитами. Очень интересно. Вот пусть и докажет, что это не пустой разговор. В соседнем уезде уже несколько месяцев орудует банда, как раз и есть возможность проверить его, а мы посмотрим, кто он и на что способен. Если этот Александр действительно такой необычный человек, мы это увидим, а уже потом будем делать выводы.

— Я вас понял. Тогда завтра же пошлю приглашение и генералу и его сыну.

— Вполне разумно. Попросите у них помощи. Я уверен, что они не посмеют отказать, тем более вы им действительно поможете. Думаю, при благоприятном исходе нам вполне по силам признать этого человека законным сыном генерала графа Осташева.

* * *

Время шло, и я постепенно втягивался в жизнь помещика. Через две недели был закончен большой блиндаж, на крыше которого для конспирации построили небольшой дом с искусно скрытым люком. В условиях особой секретности ночью я перегнал туда свой джип, и потом целый день мужики под моим руководством скрывали все возможные следы, по которым можно было найти место стоянки автомобиля. Несмотря на то что в блиндаже были выстелены полы, пользуясь домкратом, я все равно поставил машину на дубовые чурки, чтоб колеса не касались земли. Для поддержания теплового режима там даже собрали небольшую кирпичную печь и иногда ее протапливали. Конечно, я не сомневался, что об этом убежище рано или поздно станет известно, но на первое время в качестве гаража меня такой вариант устраивал. Чуть позже началось строительство уже двух крупных амбаров, которые впоследствии предполагалось использовать в качестве сборочных мастерских. На границах этого леса, где находились пределы владений графа Осташева, также заложили пять сторожек, для размещения будущих стационарных постов охраны — опорных пунктов, в которых впоследствии будут действовать подвижные патрули.

Тут, кстати, у меня появилась подружка. Не то чтобы интимная, но что-то вроде дружеских отношений завязалось. Она выдавала себя за крестьянку из деревеньки, принадлежащей соседу-помещику, но я сразу просек дело и, вспомнив товарища Пушкина и его творение «Барышня-крестьянка», уже просто получал удовольствие от такого рода общения. По привычке уже давно навел справки про всех в округе, заслуживающих внимания, и прекрасно знал, что у генерала были определенные территориальные трения с ближайшим соседом. Во время представления джипа этого человека не было, вот, видимо, его дочурка, семнадцатилетняя княжна Мария Игоревна Тихвинская, и решила потешить свое любопытство в такой романтической форме.

В первый раз я ее увидел в толпе крестьян, которые собрались возле ворот сарая, когда, открыв настежь двери, включил музыку и наводил внутри порядок. Уж слишком девочка выделялась из толпы, несмотря на простое домотканое платье и выцветший платок, прикрывающий роскошные русые волосы. Тут и форма лица с ухоженной кожей, и взгляд не испуганно-любопытный, как у всех, а какой-то восторженный. А главное, это руки — холеные руки с тонкими изящными пальцами, больше подходящие для игры на пианино, нежели месить тесто на кухне или таскать ведра с водой от колодца.

Потом она появилась, когда после пробежки я присел на поваленное дерево и наслаждался утренним свежим воздухом и запахами леса. Поэтому появление этой Маты Хари Ефремовского уезда я быстро обнаружил и уже с интересом рассматривал липовую крестьянку, которая с лукошком как бы шла мимо.

Я заговорил, она, чуть покраснев, ответила, но тем не менее разговор завязался, и мы недолго шли так по лесу, говоря ни о чем, при этом я не раз ловил на себе ее пристальные, заинтересованные взгляды. Мне все было понятно — первая влюбленность, в принципе и девочка ничего, в отличие от большинства местных девиц, более склонных к полноте, она была стройна и притягивала своей молодостью и свежестью. Но я не стал форсировать события, боль от утраты жены еще не прошла, и, сам того не замечая, рассказал ей об этом, конечно, не акцентируя внимания ни на времени, когда это произошло, ни на обстоятельствах. Главное, что я говорил правду, и она это чувствовала.

Мы встречались не так часто, но тем не менее мне было интересно с ней, и я в какой-то мере умудрился даже через эту девушку наладить получение информации о соседях, о слухах, циркулирующих в местном свете, причем она наивно это выдавала как подслушанное у хозяйки. Хм. Мне такая вербовка и оперативная работа начинает нравиться. Только вот девочке не очень хочется портить жизнь. Влюбленность пройдет, она научится различать, где золото, а где откровенное дерьмо, и, надеюсь, не успеет перед этим наделать непоправимых глупостей.

Таким образом я уже наладил некую систему сбора информации вокруг поместья и, используя слуг, их связи в соседних селах, получал достаточно оперативную информацию о всех соседях. Через некоторое время я даже узнал, что та жирная сволочь Михеева не успокоилась и накатала «телегу» куда-то в Питер, а кому, я скоро узнаю — одна незаслуженно обиженная служанка скопировала адрес.

Такое плодотворное времяпрепровождение было прервано настоятельным приглашением городничего себе в гости в уездный город Ефремов, где держал свою штаб-квартиру. Чем это было вызвано, я мог только догадываться, но что это начало глобальных изменений в моей нынешней жизни, не сомневался.

Переодевшись в лучший местный костюм, который мне только недавно смастерили на заказ приглашенные портные, обшивающие все местное дворянство, мы с генералом в его карете выехали в уездный город Ефремов навстречу новым приключениям. Будучи циником и скептиком, я положил в карету сверток, куда поместил приготовленные на всякий случай форму, маскировочный костюм, бронежилет, карабин, несколько гранат и кучу других полезных вещей.

«Все, спокойная жизнь закончена», — почему-то я не боялся и радовался, как мальчишка.

* * *

Господи, даже не знаю, как описать то, что произошло со мной за эти несколько месяцев. Это как в захватывающем романе о приключениях амазонок. А началось всё из-за простого любопытства, да и что греха таить — скуки. Первое время слухам о появлении в имении нашего соседа, графа Осташева Павла Никаноровича, его сына, я не поверила, мало ли что болтают наши уездные сплетницы. Всем давно известно, что молодой граф Егор Павлович погиб несколько лет назад. Но слухи упорно твердили о сыне, якобы вновь обретённом, а до этого много лет проживавшем за границей. Постепенно темой всех разговоров с соседями на званых ужинах стал именно и исключительно Александр Осташев, военный, почти иностранец, много путешествовавший, сражавшийся с какими-то дикими племенами или пиратами и теперь вернувшийся на родину, к отцу. Ужасно интересно! А ещё говорят об удивительной повозке, которую молодой Осташев привёз с собой аж из-за океана. Вот бы взглянуть хоть одним глазком! Так и распирает любопытство! Сейчас велю запрягать дрожки и поеду сама, без приглашения, а кто мне запретит, я ведь княжна в конце концов. Кто запретит — папенька, у него с графом какие-то взаимные претензии, никогда не интересовалась этими скучными мужскими делами. Да и маменька не позволит. Что же мне делать? За завтраком осторожно намекнула papa, что слегка заскучала дома и в обществе своих постоянных подруг Вареньки и Кати хотела бы прокатиться по окрестностям, тем более у графа Осташева… Дальше и продолжать не стоило, если у папеньки такой взгляд! Maman только недовольно поджала губы. Ну и ладно. Обидно стало до слёз, но виду не подала, холодно поблагодарила служанку и ушла в беседку.