Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как-то раз разведчик-наблюдатель доложил: «Правее ориентира три появился одиночный всадник». Комбат говорит: «Давай, погоняем его. Фрицы самолётами за нашим братом гоняются». И дал команду: «Батарея к бою! Ориентир три, правее 04, буссоль 30-03 первому один снаряд, огонь!» Снаряд упал впереди всадника. Наблюдаем и видим – он повернул назад. Снова выстрел. Снаряд опять впереди всадника. Наблюдаем. Видим – он помчался в сторону. Корректировка. Снова выстрел. Опять снаряд разорвался впереди всадника. Наблюдаем – он назад. Корректировка, выстрел. Смотрим. Разрыв снова впереди немца. Комбат даёт команду: «Отбой!» Я спрашиваю: «Почему?» Он мне говорит: «Пусть фриц расскажет, как мы его взяли в кольцо. Больше нахально по открытой местности не будут галопировать». Так окончился этот наш урок. Но позднее выяснилось, что за нашей стрельбой наблюдали не только мы, но и наши соседи. Некоторые говорили, что зря мы им дали уйти. Другие нас обвинили в баловстве и растрате снарядов. А вот начальник артиллерии дивизии Козловский, узнав о случившемся, подумав, сказал о том, что пусть фрицы знают не только мощь нашей артиллерии, но и об искусстве наших артиллеристов, а то они, в основном, стреляют по площадям. Так закончилась эта эпопея.
Здесь, в районе озера Баклановское наш НП и орудие на прямой наводке находилось в зоне обороны стр. роты одного из батальонов 945 СП, где центральная зона была чуть более 100-150 метров. Часто немцы кричали: «Русь, пропуск-мушка». Иногда через репродукторы включали патефон с исполнением «Катюши» и др. песен. Были случаи добровольного ухода некоторых наших неустойчивых солдат к немцам. Именно в этот период из одной роты ушел весь взвод в составе 17 человек. На следующий день немцы по громкоговорителю кричали: «Русь! Мы знаем всех ваших командиров». Стали называть по фамилиям вплоть до командира дивизии. Мы понимали, что это дело рук только что перешедших на сторону немцев предателей Родины.
Спустя несколько дней был похищен командир одного стрелкового взвода. А дело было так. Согласно приказу, офицерскому составу не разрешалось ночью спать. И как следует утром командир этого взвода, оставив одного солдата в охранение, остальных отправил на завтрак к прибывшей кухне. Сам же лег отдыхать. Немцы этот момент использовали, находясь, по всей вероятности, уже наготове к броску. Солдат, который оставался в охранении, увидев, как по траншее бегут немцы, бросился в землянку, где отдыхал командир, и залез под нары. Немцы же спящего командира взвода утащили. Если бы этот солдат открыл по немцам огонь, этого бы не случилось. Здесь и трусость солдата, и самоуверенность взводного, который оставил всего одного солдата. Здесь же я обратил внимание на то, что в ночное время мы часто наблюдали сигналы фонарем азбуки Морзе. Это, как впоследствии мы убеждались, сообщались координаты наших ОП и мест скопления воинских формирований. Пример тому. В трехстах метрах от нашего хозвзвода располагалась кухня батареи 120-мм минометов. В тот день как раз в обед по этому месту был нанесен артналет и один снаряд угодил прямо в кухню. Более половины личного состава батареи было выведено из строя. Не исключено, что некоторые неустойчивые солдаты поддавались на агитацию власовцев, которые забрасывали наши позиции листовками о том, что РОА готовится к решающему штурму и тем, кто не перейдет к власовцам, грозит смерть. В этот период 262 СД не вела активных наступательных действий, находясь в обороне, готовилась к наступательным действиям. Шла передислокация воинских частей. В целях маскировки и введения противника в заблуждение меняли и мы свои позиции. На наши позиции должна была прибыть другая в/ч. Как-то идя с НП на позиции батареи, я встретил чисто случайно бывшего моего командира до войны и начала войны Бардина в чине лейтенанта. Видя меня, он естественно, удивился: он лейтенант, а я старший лейтенант. Он прибыл на рекогносцировку местности, а другие его сослуживцы должны были прибыть позже. Поэтому он с интересом побывал со мной на ОП батареи, а потом мы вернулись на НП батареи, где он ночевал у нас. Многое мы вспомнили о Дальнем Востоке, наших сослуживцев в мирное время. На следующий день мы с ним расстались.
В июле 1943 г. был ликвидирован институт заместителей командиров подразделений по политчасти. Я просил, чтобы мне дали взвод, но этого не произошло. Меня без моего согласия направили комсоргом 315 ОПАД (отдельный противотанковый артиллерийский дивизион – прим. ред.), что странно, я не избирался, а чьим-то приказом был назначен. Это же диктат. К моему счастью, я в этой должности был недолго. Оказалось, что штатной должности комиссара противотанкового дивизиона не положено. Почему я оказался в таком положении? Уж больно не хотел, чтобы я вернулся в дивизион на любую должность в артполк, бывший комиссар, а затем, заместитель командира дивизии Тимофеев. Он очень хотел, чтобы я вообще выбыл из дивизии, так как в период моего пребывания на должности секретаря ПО дивизии, я знал о некоторых его грязных делишках. Он постарался избавиться от помощника начальника по комсомолу С. Ткачева. С Ткачевым мы очень подружились. Это был кадровый армейский политработник. Служил в Прибалтике, а перед началом войны поехал в отпуск в Пензенскую область, а семья оставалась в Прибалтике, которая с первых же дней была оккупирована, и Ткачев практически потерял семью по уже известным причинам. Немцы не жаловали семьи политработников и командного состава РККА. Как я уже отметил, к моему счастью должности освобожденного комсорга в противотанковом дивизионе не положено, да к тому же я получил небольшую царапину, и меня откомандировали на переаттестацию. А попал я в г. Барнаул 27-й резервный полк офицерского состава артиллерии. Переаттестацию я прошел, как говорится на 5, была лишь одна 4 по саперному делу. Но об этом чуть позднее. В Барнауле я чисто случайно познакомился с моей любимой Людмилой, которая стала моей женой. Было это в 1944 году. Мы с нею решили пойти в ЗАГС, для этого я взял справку о том, что я офицер и имею право вступить