точку. Я зависаю, рассматривая его глаза и в груди, наконец, разливается облегчение. Теперь я понимаю, что всё закончилось.

Мое платье кое-где промокло, да и он тоже стоит на коленях в воде, но это не важно. Важно, что он тут, это его руки на моих щеках, а вот это его брови хмурятся.

— Все уже хорошо, — хриплю я в ответ. Со значительной задержкой, надо сказать. И он тут же судорожно выдыхает.

— Это всё Лёша. Никак не оставит меня в покое, — я почти шепчу. Дима улыбается и качает головой, мол, это не так важно. Мы очень близко, смотрим только друг на друга и, наверное, это немного неуместно, но сейчас мне плевать.

— Разберемся. Я тоже не пальцем деланный, знаешь? — в его словах нет улыбки, он не шутит, просто говорит мне таким образом, что переживал. Что я не уволена. Что мы вместе справимся и с этим тоже.

— Знаю. Но я тоже не так проста, как ему кажется, — шепчу Диме в плечо, потому что он успевает рывком меня обнять.

Поздно вспоминаю, что мы не одни и рядом сидит ошарашенная Катя. Но, когда я перевожу на нее взгляд из-за Диминого плеча, она только слабо улыбается. И даже уже не выглядит такой бледной.

Так мы и сидим еще какое-то время, на полу, в воде, но в обнимку.

А к Лёше у меня теперь есть один неприятный разговор.

Глава 21.

— Привет. Мы можем встретиться поговорить? Нет, к тебе я не приеду. Да, вот такая пугливая. Нет, только людное место. Подойдет. До встречи.

Все тридцать секунд нашего разговора я так напряжена, что когда кладу трубку, чувствую себя. Как после марафона. Даже ноги подрагивают.

Аня стоит рядом со мной, как группа поддержки. И утвердительно кивает. Все верно. Встреча, не дома, в людном месте. Страх в голосе реальный, как и его предложение в парке погулять. Ага, в Битцевский, самое место. Ладно, главное, с кафе решили, там мне не придется нервничать еще и по поводу его замашек маньяка.

Следующим утром я, одетая в джинсы и кроссовки, чтобы сбежать, если что, еду на место. Это обычная сетевая кофейня, довольно приличная, с фирменными блинчиками и салатом Цезарь. Ничего необычного.

Лёша уже сидит за столиком, перед ним стоит остывший кофе. Он ничем не выдает нервозность или напряжение, зато я со стороны смотрюсь невротиком, который выпил с десяток чашек кофе. Все верно. Он еще не знает, что у меня есть козырь в рукаве.

— Ну, здравствуй. Пришла спросить, замешан ли я в твоих неприятностях? — Лёша самодовольно улыбается и откидывается на стуле.

— Ты ведь не ответишь мне на этот вопрос, — я сажусь на краешек стула и рассматриваю бывшего мужчину своей мечты. Удивительно, в нем ничего не изменилось, но одновременно изменилось всё. Холодный, самоуверенный, совсем неприятный сейчас человек. От моего Лёши ничего не осталось. Зато я явно вижу перед собой Алексея Санникова, серьезного бизнесмена, лет эдак тридцати двух отроду. Безликая характеристика — это всё, что о нем можно теперь сказать.

— Совсем немного времени без приличного общества, и ты разучилась здороваться. Где твои манеры, крошка? — он морщит нос и это смотрится до того неприятно, что я опускаю глаза.

— Если ты считаешь приличным обществом себя, то это очень грубая лесть. Человек из приличного общества не стал бы натравливать маски-шоу на бывшую девушку. Особенно учитывая причину расставания.

В этот момент приходит официантка, и я прошу большой капучино. Всегда любила сливочный кофе, особенно в кофейне у моего бывшего дома. Но, хватит о грустном.

— О, ту причину, где ты продажная женщина, наставившая мне ветвистые рога?

На секунду замираю. Спокойно, Алиса. Ты была к этому готова.

— Нет, ту причину, где я ушла о тебя из-за тирании и морального абьюза. А сейчас у меня появилась еще одна фееричная причина. Немного запоздалая. Зовут её Анфиса, и ты встречался с ней за моей спиной долгое время. Изменял мне, пока я тебе завтраки готовила и квартиру вылизывала. Верность хранила. Жаль, что я не узнала раньше. Я почти не злюсь, что ты назвал меня продажной женщиной, странно, что так мягко, а не с помощью Великого Русского Матерного. Ведь ты судил меня по себе, а ты тот еще…

В этот момент передо мной аккуратно приземляется чашка кофе с великолепной молочной пеной. Я делаю первый глоток, проглатывая вместе с ней и сочное ругательство. Все верно, приличной девушке не пристало использовать такие слова.

На лице Лёши читается удивление. Не знаю, что его так впечатлило: то, что я знаю имя его любовницы или то, что я ему не изменяла. В любом случае, я это сказала, а он может и не верить, его право. Мне уже все равно.

— Что такая дерзкая стала? Где та милая курочка, что жила со мной три года и так хорошо прятала свое настоящее лицо?

Он намеренно выводит меня, потому что ему нечего сказать. И нечем крыть. Не надо вестись, Алиса. Спокойно.

— Лёш, я просто пришла сказать, что знаю, откуда эти люди в масках и прошу прекратить это. Я ничего тебе не сделала, ушла мирно. Не к кому-то, а просто ушла. Долго жила у Аньки, пока не наскребла денег на съемную квартиру. Я хотела с тобой будущее, кольцо, детей. Просто… ну не подходим мы друг другу. Ну, нельзя просто взять и вылепить человека по-другому. Если ты любишь — ты берешь человека, вот как есть, и принимаешь полностью. Нельзя жить со мной, а развлекаться на стороне. Мы бы через пару лет развелись все равно, так зачем это все?

Я заламываю руки, говоря все, что думаю, на одном дыхании. Предельно откровенно. Мне кажется, он должен понять. А что злится — это понятно. Может какие-то крупицы чувств у него ко мне и остались.

— Затем, что ты — моя, Алиса. И я решаю, расходится нам или свадьбу играть. И я ничего не собираюсь прекращать. Ты лгунья. Я видел твоего нового хахаля. Так вот держись от него подальше, иначе он пострадает.

Лицо Лёши бледнеет, а глаза наоборот темнеют. Я никогда не видела, чтобы человек за три секунды сливался цветом со стеной, и выглядит это зловеще. Угрозы, угрозы. Чем он пригрозит мне в следующий раз? Делаю вдох и решаюсь.

— У меня есть доказательства, что ты крутишь роман с этой девкой. А она не только модель, но и в стрип-клубе работает, ты знаешь? Твоим папе и маме это