Наверное, это была не очень хорошая идея — прийти к Тимуру в офис. Но я уже здесь, поэтому демонстративно запираю дверь и иду. Тим отталкивается ногой от стола и отъезжает вместе с креслом.

— У тебя уже закончилось совещание? — спрашиваю хриплым от волнения голосом.

Идиотский вопрос. Конечно, закончилось, не сидят же его сотрудники под столом. Но он просто кивает, и я смелею. Подхожу, целую в губы.

— Приве-е-т…

Тим хватает меня за запястья, притягивает к себе:

— Значит пришла? Тогда начнем, — и толкает вниз, на этот раз придавливая за плечи.

Я послушно опускаюсь на колени. Касаюсь пальцами выпуклости на штанах и начинаю поглаживать. Как это странно — я хочу возбудить Тимура, а возбуждаюсь сама. От близости к нему кружится голова, если бы я не стояла на коленях, то уже сползла бы к его ногам.

По телу разливается знакомое тепло и стекается вниз, где все уже набухшее и мокрое. Я правда такая развратная? Я уже возбуждена, а ведь мы даже не целовались, Тим не трогал меня, только смотрел.

Просто он умеет делать это взглядом. Сейчас он так смотрит, что я чувствую, как его пальцы рисуют круги на моей истекающей соками плоти, придавливает клитор, а потом проталкиваются внутрь.

Непроизвольно сжимаюсь, и в потемневших голубых глазах вспыхивает понимание. Тимур задирает топ, и я вижу, как от нетерпения дрожат его пальцы. Дергает бюстгальтер вниз и обнажает грудь.

Взгляд Тима опасно меняется, я глажу его совсем твердый член через ткань, а он подносит ладони к соскам. Они наливаются и твердеют, а я непроизвольно стону и подаюсь навстречу. Знаю, как ему это нравится, но мне это нравится больше.

Он водит ладонями по соскам, и томление внизу разгорается с новой силой. Я уже сама трусь грудью о его ладони, цепляюсь твердыми вершинками за пальцы и хочу. Хочу Тимура, и мне все равно как.

Нетерпеливо расстегиваю ширинку, потом ремень. Приспускаю резинку его боксеров, и член сам выскакивает мне в руки. И все. Я плыву.

Член Талерова мне нравится до безумия. Нравится, как он стоит, нравится, какой он наощупь. Шелковая головка влажная от возбуждения, она притягивает, я тянусь языком и слизываю с самого края прозрачную каплю.

Тим глухо стонет и толкается мне в руку. Я сжимаю ладонь, начинаю двигать рукой, а головку обхватываю губами. Вторая рука опускается вниз, я хочу облегчить свое возбуждение, но Тимур перехватывает руку и кладет ее себе на живот. И начинает двигаться.

Я сосу его член, облизываю, а сама помогаю рукой, но Тим берет за затылок и приподнимает вверх.

— Не так, детка, открой ротик и впусти меня глубже. Рукой я и сам могу. Расслабь горло.

Но у меня не получается, я очень хочу доставить Тимуру удовольствие, а у самой между ногами сейчас все сгорит. Хочу себя приласкать, но Тим не дает.

Он держит за затылок, двигается мне в рот, достает до горла, но глубоко все равно не проходит. С рычанием цепляет волосы на затылке, выходит из моего рта и толкает к столу, поворачивая спиной.

Хватаю воздух, и хорошо, что успеваю, потому что Тимур бросает меня на стол лицом вниз, одновременно сдирая джинсы. Он отодвигает полоску трусиков и не входит — врывается внутрь, выбивая хриплый крик.

Я такая мокрая, что мне становится стыдно — вдруг Тим подумает, что я описалась, пока ему отсасывала. Но он руками вдавливает меня в стол, а сам мерно вгоняет член, вышибая из легких воздух.

Пытаюсь извернуться, чтобы освободиться, я тоже хочу двигаться вместе с ним, но Тим не дает. Он бьется о меня бедрами, член входит так глубоко, что мне даже немного больно. Но изнутри уже волнами накатывает наслаждение, которое наконец накрывает целиком.

Я дрожу и стону, прижатая Тимуром, он догоняет меня в несколько толчков и падает сверху. Несколько минут мы только рвано дышим и хрипим. В голове ни одной мысли — их вышибло вместе с воздухом.

Тимур приподнимается и поворачивает к себе лицом, крепко цепляясь в волосы у затылка.

— Ни х…я у тебя не получается с минетом, сладкая, — этот оскал, наверное, заменяет ему улыбку. У меня во рту все еще вкус его члена, но он вламывается языком и ворует этот вкус, разбавляя другим собой.

* * *

Мы сидим в моем кабинете в рабочем кресле, Вероника — у меня на коленях. Я упираюсь ей в грудь лбом, она поглаживает мои волосы, и я просто ни о чем не думаю. Кайфую от ее запаха, от неожиданного, а оттого еще более крышесрывательного секса. Она все-таки умница, что приехала, моя сладкая.

Конечно, это не первый в моей жизни секс в собственном офисе, вряд ли вспомню, какой по счету. Но он первый для Ники, и для меня все это тоже по-другому. Не знаю, не могу объяснить, я могу просто думать о ней, а внутри появляется очень странное и незнакомое чувство.

Как будто внутри меня озеро, полное воды, я смотрю на него, и становится спокойно, гладко. Чисто, прозрачно. Кристально. Как эта озерная вода.

— Тимур, — зовет Ника негромко, и я, опомнившись, трусь носом о ее теплую кожу.

Ну не долбо…б? Хорошо, мои мысли никто не может прочитать, уссались бы от смеха все. Наверное, меня так возбуждает эта девочка, что спермы вырабатывается больше, чем надо. И весь переизбыток стреляет в мозг, раз такое мерещится.

Озеро, блять! Лермонтов я, блять, а не Талеров, можно хоть сейчас паспорт идти менять. Снова прячу лицо на груди у Ники и мычу что-то про работу. Мне и правда не мешало бы поработать.

— Тимур, я могу встретиться с друзьями или просто погулять? — Ника заглядывает мне в глаза, и я снимаю ее с колен.

— Я не хотел бы, чтобы ты одна бродила по городу, Вероника, — поднимаюсь следом и с сожалением поправляю ей топ. — Пусть Сотников за тобой присматривает.

Я бы себе на экран на заставку ее грудь поставил. И на рабочий стол ноутбука. Но если кто-то увидит, мне придется его убить, поэтому лучше смотреть вживую. И не только смотреть. Дальше одергиваю себя, пока у меня не встал стояк, уже трижды звонил телефон и кто-то ломился в двери.

— Тим, — Ника водит пальчиком по воротнику рубашки, а потом поднимает глаза, — а можно, чтобы это был не Сотников? Я его боюсь…

Последние слова она произносит с опаской, даже оборачивается к двери, будто за ней стоит Самурай. Сука белобрысая, он что, ее трогал? Недовольно хмурюсь.

— Он тебя обидел?

— Нет.

— В глаза смотри, — и матерюсь, не сдерживаясь. Тронул, сволочь.

— Тим, он меня за руки хотел удержать. Не думай, ничего такого…

— Ника, — притягиваю к себе, и дыхалку сбивает от ее испуганного взгляда и ох. енного запаха, — если бы он тебя за что-то другое решил удержать, уже был бы покойником.

Она обвивает мой торс, и сама прижимается, закрыв глаза, а я замираю. Что-то стучится в голове, в самой глубине, пробивается наружу, а я понять не могу, что. Обычно так чувствую приближение опасности. Но не сейчас, не с Никой. От нее только покой и уверенность, то самое, блять, озеро.