Холодков машинально, как робот, сунул руку в рюкзак, который стоял на полу, достал бутылку с недопитой минералкой и протянул мужчине.

Он хотел взять бутылку, но пальцы его, вновь став полупрозрачными, прошли сквозь емкость, как сквозь застывшую струю воды.

– Что за черт? – удивился мужчина.

Он снова попробовал взять бутылку, и снова пальцы его прошли сквозь нее.

– Ничего не понимаю, – растерянно проговорил он. – Эй, паренек, ты что-нибудь понимаешь? Почему я не могу взять бутылку?

– Потому что вы… умерли, – хрипло пробормотал Иван.

Макс сдвинул брови и, сурово посмотрев Ивану в глаза, отчеканил:

– Это что, какой-то фокус? Послушай, дружище, если ты вздумал со мной шутить…

Закончить фразу мужчина не успел – глаза Ивана Холодкова закатились под веки, он покачнулся, а затем рухнул со стула на пол, лишившись чувств.

– Эй, Бумажный Мышонок, ты чего тут разлегся?

Иван открыл глаза и повернул голову на голос.

– Что… – хрипло пробормотал. – Что произошло?

Он увидел обступивших его оперов. Рыжий оперативник Томченко усмехнулся:

– Это ты нам скажи. Мы вошли к кабинет, а ты тут валяешься! Что, перегрелся от работы?

– Я?

– Ну не я же! Я ведь не работаю. И никто тут не работает. Только ты!

Оперативники засмеялись.

– Томченко, хватит приставать к человеку! – осадил рыжего один их оперов, рослый тридцатилетний парень по фамилии Чернов.

– А ты что, нанялся к нему адвокатом? – прищурился в ответ капитан Томченко.

– Ага, – с мрачной усмешкой отозвался Чернов. – Зови меня Генри Резник. Ты сам-то каким был, когда пришел к отдел? Даже пистолет заряжать не умел.

– Я?

– Ты.

– Да у меня дед охотник! Я стрелять научился раньше, чем ты торчуна балабонить!

– Вот и видно, что ты до сих пор пистолет с балаболкой своей путаешь!

Раздался новый взрыв смеха, потом – спор и снова смех. Про Ивана все забыли, и он, вяло вслушиваясь в веселую перепалку коллег, поднялся на ноги. Постоял несколько секунд, потом поднял с пола рюкзак и, держа его в опущенной руке, двинулся к выходу.

– Эй, Мышонок, ты куда собрался? – спросил у него рыжий оперативник.

Иван поморщился и сказал:

– Пожалуйста, Томченко, помолчи. Меня от тебя мутит.

Оперативники засмеялись. Иван отодвинул рыжего оперативника рукой и вышел их кабинета.

– Придурок! – прокричал ему вслед Томченко.

Иван притворил за собой дверь, проковылял по коридор к кулеру с водой, взял пластиковый стаканчик, наполнил его до краев, а потом выпил – все до капли. Наполнил еще раз и снова выпил.

От воды ему немного полегчало. Иван перевел дух и вяло пробормотал:

– Что же это было, а?

Он потрогал шишку на лбу и покачал головой. Затем перевернул стаканчик, вылил остатки воды на ладонь и смочил этой водой лоб. Шишка тут же дала о себе знать острой болью.

– Может, я уснул? – спросил себя Иван, поморщившись от боли. И сам себе ответил: – Конечно, уснул. Любой бы на моем месте уснул. Я в отделе полтора месяца, а до сих пор не был ни на одном выезде. Полтора месяца перекладываю бумажки с места на место. Разве это работа?

Он вздохнул:

– Нет, права была мама! Надо было идти на факультет финансов вместе с Женькой Вичкуткиным. Женька на бирже меньше полугода, а уже на «Вольво» заработал. А я тут…

– Холодков! – донесся до его ушей чей-то рев.

Иван поморщился.

– Ну вот, опять, – с досадой пробормотал он.

Дверь кабинета распахнулась, и в коридор вышел оперативник Чернов.

– Холодков, поди сюда!

– Зачем? – спросил Иван, заранее зная, каким будет ответ.

– Зачем? – Лицо Чернова потемнело. – Ты какого хрена страницы из дела повырывал, а?

– Я?

– Нет – я! Да еще и мячиков из них наделал! А ну иди исправляй!

– Как?

– Не знаю, как! Разглаживай и подшивай к делу. И моли бога, чтобы никто ничего не заметил! И умоляй капитана Томченко, чтобы он никому об этом не рассказал. Иначе тебе конец!

Иван вздохнул:

– Иду.

Чернов скрылся за дверью, а Иван поплелся к кабинету, заранее представляя безжалостные насмешки черствых коллег.

– Томченко, сволочь… – пробормотал он. – Дать бы тебе по рыжей морде.

Иван остановился перед дверью и достал из кармана мобильный телефон. Набрал номер своего соседа по съемной квартире.

– Вы позвонили в Кремль! – услышал он глумливый голос. – Президента сейчас нет на месте. Оставьте сообщение после того, как я перну!

– Тим, это я! – перебил Иван.

– Кто «я»?

– Иван.

– Какой Иван?

– Твой сосед, придурок!

– Мой сосед-придурок?

– Хватит валять дурака, Тимур. Я хотел сказать, что сегодня возвращаюсь домой.

– Понял тебя, браза. Но как же твоя бабушка? Разве ты не должен был пожить у нее недельку?

– Мне хватило выходных. Слушай, Тим, я буду дома часов в семь. Если ты устроил из квартиры гадючник, а ты его, конечно, устроил, то, будь так добр, приберись к моему приходу. Хотя бы на моей половине.

– О чем ты говоришь, брат? Какой гадючник? Мы живем в Доме солнца! Хари Кришна, брат!

– Хари Кришна, Хари Кришна. Я на тебя надеюсь!

Иван отключил связь и сунул трубку в карман. Затем повернулся к двери кабинета, взялся за медную ручку, постоял так немного… А потом набрал полную грудь воздуха, резко выдохнул и распахнул дверь.

– А, вернулся, вредитель! – крикнул ему в лицо капитан Томченко.

«Держись, Иван», – сказал Холодков сам себе и перешагнул порог кабинета.

«Главное – не паниковать, – продолжал убеждать себя Макс, шагая по длинному коридору ГУВД. – Этот парень меня видел и слышал. Значит, и другие увидят и услышат. Только без паники! Неразрешимых ситуаций не бывает».

Какой-то подвыпивший бродяга сидел за столом, а молодой оперативник, сидевший напротив, записывал его показания.

– Значит, вошел ты в квартиру и увидел, что гражданка Самохина лежит на полу в обнаженном виде. И что дальше?

– Дальше? Дальше я хочу покурить, гражданин начальник. Угостите сигареткой?

– Я не курю.