До чего только не додумаюсь, чтобы в холод не лезть. Все же инстинкт склонен больше к «а ну их всех», чем к похожему на пинок неудобному «надо». Первое приятнее на первом этапе, но финал у второго не просто лучше, а несравним. Поэтому…

— Вольо баньярти?! Фа фреддо!* — испуганно донеслось вдогонку.

*(Хочешь купаться? Холодно!)

Челеста бросилась за мной.

— Не надо! Холодно! — Я жестко выставил перед ней открытые ладони.

Ноги по-настоящему обожгло, когда они погрузились в ледяную стихию. Я заставил себя нырнуть.

Набросанные несколько месяцев назад булыжники и валуны уже заилились. Даже вывороченные, они поддавались с трудом. Я разгребал завал, ныряя раз за разом и доставая камни по одному. После шестого погружения мне, превращавшемуся в (пока еще) живую сосульку, пришлось ускакать в корабль, где сделать температуру теплее. Потом горячее. Наконец, вообще как в парилке, чтоб жаром кости пробрало.

Минут через десять оттаявшее тело созрело для второго захода.

Выйдя, я опупел на месте, если есть такое слово: по моему примеру раздевшаяся до нижнего белья Челеста продолжала начатую мной работу. Синяя до фиолетовости, она дрожала, зуб на зуб не попадал, кожа — сплошные пупырышки. Синий кактус. Итальяночка мужественно тягала подводные камни и, как я до нее, растаскивала в стороны от выбранного места. Заметив меня, она улыбнулась.

— Кози?*

*(Так?)

— А ну, дуй отогреваться!

Я почти силком выдернул из воды съежившуюся синюю птичку и задал направление смачным «лещом». Она не спорила.

Помощь оказалась результативной, в грязи я нащупал материал куртки. Еще несколько камней — и зацепленный элемент одежды вылез из ила.

Просто куртка. Та самая. Без никого. Я облегченно выдохнул и с добычей бегом вернулся в пышущую жаром рубку. Сжавшаяся в комочек Челеста сидела на горячем полу, ее спина подпирала кровать, коленки и локти торчали как картофель-фри из пакетика. В глазах застыло недоумение. Немое.

— Правильно не спрашиваешь. — Я осмотрел куртку. В карманах пусто, нет ни надписей, ничего, что могло навести на мысли о владельце. Одно точно — наша это вещь, земная, никаким боком не инопланетная и, судя по ярлыку на подкладке, не из будущего. — Сам не знаю зачем. На всякий случай. Авось. Понимаешь?

Не понимала.

— Учи это слово, без него в России никак. Авось, повтори. А — вось.

Челеста поняла, чего от нее хотят.

— А-вос.

— Как-как? Ага, тенденция ясна. Теперь скажи-ка: аминь. — Я сложил ладони как в молитве.

— Амен.

— Тогда пусть остается овёс.

Куртку я поместил в кладовку к остальным вещам, взамен достал помощнице платье и туфли.

— Одевайся.

Халаты я убрал.

Карие глазищи просияли:

— Довэ андьямо?*

*(Куда пойдем?)

Кости ломило от мороза, голову — от духоты, и это, видимо, сказалось на поступке Челесты — мой приказ она поняла правильно и исполнила прямо на месте.

Все же: как она прелестна и непосредственна. И по-детски наивна. И красива…

Тактично отвернувшись, я разогнал невыносимую жару и натянул привычный комплект джинсы-рубашка-свитер-боты, с которым расставался только на ночь.

Перелет прошел практически незамеченным, корабль вскоре завис над многоэтажкой Владлена и Нины.

— Гоу,* — сказал я.

*(Пошли)

Крыша к моему удовольствию нынче оказалась необитаемой, и хорошо, а то надоело гонять молодежь.

Челеста счастливо выпорхнула. Когда обернулась, улыбка погасла — я нес с собой автомат.

— Иди первой.

Она уныло влезла через люк на вертикальную железную лестницу, и было не по себе от безжизненно-тоскливого взгляда, замершего среди державшихся за поручни кулачков. Внизу девушка осмотрелась, приглашающий взмах подсказал, что никого нет. Что ж, хотя бы здесь, но засада снята. Живем.

Я спустился на площадку. Несколько этажей мы шли почти пять минут — шаг за шагом, осторожно и неслышно, со всеми предосторожностями. Так спецназ штурмует убежище террористов.

Вот и дверь Нины. И, кроме того, Владлена Олеговича. Второе внушало опасения. Если бы я заметил кого-то в недвусмысленной позе с моей девушкой, а потом этот кто-то придет с просьбой, мой ответ ему не понравится.

Я отчаянно выдохнул и вдавил кнопку звонка.

Дверь распахнулась почти мгновенно.

— Олег? — Нина перевела взгляд на стоявшую рядом Челесту и придирчиво, но благосклонно осмотрела ее. — Напомни, как зовут гостью?

— Челеста.

Девушка чинно склонила голову. Умница.

— А ты чего… — При виде автомата глаза Нины расширились.

— Для безопасности. Владлен дома?

Нина отвела взгляд.

— Уже нет.

— Ушел? А давно был? Про документы спрашивала?

— Владик ушел… совсем, — сквозь боль вымолвила Нина.

Она отвернулась. Кажется, чтобы спрятать слезы.

— Вы поругались? — Я стиснул зубы. — Из-за меня? Но он так любит тебя… Вернется, обязательно вернется!

— Олег, он не вернется. Оттуда не возвращаются.

Вспомнился выстрел и последующий крик. Все встало на места. Ноги у меня задрожали и едва не подкосились. Теперь я знал, в кого стрелял Владлен. И почему.

— Почему не сказала?

— Зачем? — Нина протерла глаза тыльной стороной ладони. — Вас это не касается. Проходите.

Не сказал бы, что не касается. Меня — очень даже касается. Я тот самый козел из поговорки про чужой огород. Но если Нина не хочет об этом говорить — не буду. Мне, собственно, и сказать нечего, а пустые соболезнования сейчас ни к чему. Все, что требуется, я самому себе скажу. И это важнее.

Челеста с интересом вошла. Я остался снаружи.

— Чао. Скоро вернусь. Оставайся с Ниной. Здесь тебе ничего не угрожает.

Нина с удивлением отследила вереницу чувств, что проскользнули по лицу девушки — от обиды до кроткой печали и окончательного смирения с обстоятельствами.

— Ама ль амико туо кон вицио суо,* — вздохнула Челеста и отвернулась.

*(Принимай друга таким, какой он есть)

Тишину порвало, сквозь листву ослепил свет приближающихся фар. Судя по времени, это Руслан. Я вышел из-за деревьев — с пустыми руками и в наброшенной камуфляжной куртке.