– Пожертвовать ими?

– Каждый выстрел принесет смерть. По одной стреле на каждого солдата.

– Ты смеешься? – нервно вспыхнула драконийка. – Ты думаешь, тебе хватит времени?

– Я уже подумал, – холодно ответил он.

Шенда согласилась с мнением старшего. Она помнила время, когда тело и дух лучника вибрировали в унисон, и ей хотелось верить, что он способен на подобный подвиг.

– Их останется семь… – уточнила она одними губами.

– Остается уповать на их испуг.

– А не на меня?

Чан впился взглядом в ее глаза:

– Нет, не в этот раз, Шенда. Я пришел спасти тебя. Не может быть и речи о том, чтобы ты рисковала собой.

– И о том, чтобы ты решал за меня.

– Не начинай, прошу тебя.

– Но и ты не надейся, что я, как пай-девочка, буду тебя дожидаться здесь. Я в самом деле чувствую себя слабой, мечтаю о горячей ванне, о чистых простынях и о том, чтобы проспать семь дней подряд. Мои шрамы жгут тело, и, разумеется, мне будет трудно слишком долго удерживать этот меч. Но все это не важно, старый змей. Я с тобой.

– Превосходно. – Он задумался на какой-то момент и наконец указал пальцем в направлении светового круга: – Они, безусловно, сразу кинутся за подмогой. Неплохо бы тебе оказаться с другой стороны, чтобы остановить тех, кто попытается убежать и поднять тревогу.

– А почему бы и нет? Допустим, я возвращаюсь назад и разыскиваю проход, огибающий ротонду.

– Нет, это может отнять слишком много времени. Ты проплывешь по самой середине.

Она бросила на него недоверчивый взгляд:

– Ты хочешь, чтобы я плыла под водой?

– Других возможностей нет. Если ты вернешься назад, чтобы искать другой проход, ты рискуешь не только заблудиться, но, главным образом, столкнуться со сторожевым постом или конвоем. Причем на этот раз ты будешь одна. Нет, ты попытаешься проплыть под водой. Если они тебя заметят, я вмешаюсь.

– А дальше мы импровизируем, не так ли?

– Как обычно.

Они молча прижались друг к другу.

– Будь осторожен, – шепнула она.

– Оставайся под водой до последнего момента, – проворчал он в ответ.

Мысль о том, что они, быть может, попрощались навсегда, была для него непереносима. Слова застряли у него в горле, когда она в свою очередь скользнула в грязную воду.

– До скорого, старый змей, – прошептала она. Чан, чьи нервы были на пределе, дождался, пока она скроется в темноте, и поднял одной рукой свой лук, одновременно другой пробуя его на прочность. Ликорнийцы одной из провинций Единорогов научили его когда-то из переплетенных и особым образом пропитанных человеческих волос изготовить тетиву для лука. Он пожертвовал для этого своей шевелюрой и беспокоился теперь, не могла ли вода как-то повлиять на упругость лука. В пустыне сырость очень редко принималась в расчет.

На ощупь он определил, что тетива уже не выдержит шестидесятифунтового натяжения. Это вынуждало его подойти еще ближе, чтобы его стрелы могли наверняка пробить кольчуги противника. Он покосился в сторону ветеранов, надеясь убедиться, что никто не заметил драконнику.

Никакого подозрительного движения. Отложив оружие, он сделал несколько упражнений, чтобы размять мускулы. Он предполагал, что предстоящее испытание подтвердит открытие, сделанное им в крепости Льва. Если кисть будет действовать, он получит право начать новую страницу своей жизни. В противном случае он погибнет в бою. Он не мог допустить еще раз утратить власть над телом. Поднеся руку к лицу, он пошевелил запястьем и прошептал, как молитву: – Будь моей…

Он наставил первую стрелу, вышел из-за бочек и упругими шагами двинулся по мостовой.

На расстоянии менее десяти локтей от границы, очерченной светом факелов, он встал на колено. Прислонив колчан к стене, он расположил внутри стрелы таким образом, чтобы ему легко было их быстро выхватывать, не зацепляя одну за другую. Исход сражения решится раньше, чем он успеет несколько раз мигнуть, он знал это по опыту. Но достаточно оперению двух стрел сцепиться в колчане, и драгоценные мгновения будут потеряны.

Он поднял палец к груди и провел им по засохшему следу магического знака Аспидов. Ощущение талисмана ободрило его. Хорошо освещенные ветераны представляли собой удобные мишени. Острый конец стрелы мгновение поколебался и замер на фигуре солдата, сидящего на мостовой по правую сторону стока Он хотел на какое-то время внушить противнику, что его враг находится именно с этой стороны канала.

При полном отсутствии ветра в тоннеле у него было мало шансов промахнуться по мишени. Он затаил дыхание и спустил стрелу.

Под сводом прозвучал свист, подобный пронзительному стону. Сидевший человек едва успел осознать свою смерть. Он услышал шум, слегка повернул голову и со страшной силой был оторван от земли мощным попаданием. Стрела угодила ему в загривок, повыше лопаток. Ее стальной наконечник, пробив ему горло, задев шейные позвонки, продолжил свой полет в брызгах алой крови. Траектория стрелы завершилась в колене другого солдата, который испустил хриплый крик и тяжело осел возле стены, схватившись за раненую ногу.

Атака была столь внезапной, что ветераны остолбенели. А из темноты уже неслась другая стрела. С приглушенным треском она вонзилась в грудь еще одного солдата. С бесконечным изумлением в глазах он забил руками по воздуху и, резко крутанувшись, свалился в канал. Шум от удара его тела о воду вывел его соратников из оцепенения. У большинства сработал привычный инстинкт, заставивший их броситься ничком на мощенную камнем землю. Четверо обнажили шпаги и, топча своих товарищей, ринулись по направлению к невидимому противнику.

На них и сконцентрировал Чан все свое внимание, одновременно стараясь не поддаться панике, которая рокотала на подступах к его сознанию. Эти четверо солдат приняли наилучшее из возможных решений, а Черному Лучнику необходимо было стремительно остановить их, пока они не успели понять, что он был один.

Трое устремились по правой мостовой, и только один выбрал левую сторону. Чану не оставалось другого выхода, кроме как дать им обнаружить себя, выстрелив в направлении ближайшего врага. Его стрела мгновенно остановила атаку противника. Острие с сухим треском угодило под его нижнюю губу и разворотило ему практически всю нижнюю часть лица. Он затрясся и в свою очередь опрокинулся в канал.

Трое его товарищей уже пересекали световую границу, когда вдруг поняли, что лучник находится на другом берегу. Двоим из них посчастливилось нырнуть в воду еще живыми. Третьему это не удалось, и он с пробитым сердцем покатился по мостовой.

Чан утратил ощущение обычной реальности.

Его сознание перешло в некое измерение, где каждая мелочь определяла последовательность логических и жизненно важных движений. Он действовал с лихорадочной точностью, экономя дыхание и до предела сузив глаза. Лишь верхняя часть его тела была в движении, реагируя на перемещение мишеней, схваченных его взглядом.