Узнал Андрей о таком своеволии Леона и приказал ему немедля выехать из пределов княжества в Киев, а епископский жезл отдал верному Федору, но повелел ему жить во Владимире.

Киевский владыка это княжеское самоуправство не хотел признавать, однако до поры до времени затаил свою обиду…

Было предание: жили в IX веке в Византийской империи святой Андрей Юродивый и его ученик Епифаний. Во время осады Царьграда сарацинами молились они во Влахернском храме о спасении города. И будто бы явилась им на облаках сама Богородица и простерла над христианами «Покров», то есть пелену. И увидел Андрей Юродивый, что сверкала та пелена ярче молнии. Рассказал он о своем видении осажденным. Приободрились греческие воины и с оружием в руках пошли на сарацин. Те испугались и отступили без боя.

Близкие к Андрею священнослужители говорили: раз князь получил имя того святого, значит, Богородица простирает теперь свой «Покров» над землей и над их князем.

И объявил Андрей своей властью особый владимирский праздник Покрова Богородицы. А Киевский митрополит этот праздник не признал и запретил его отмечать.

Год сменялся годом. Глухая тайная борьба продолжалась между Андреем и митрополитом Киевским. Духовные пастыри хвалили Андрея за то, что храмов много поставил, но корили его — зачем власть свою выше церковной полагает.

Сидел о ту пору на Киевском великокняжеском столе двоюродный брат Андрея Ростислав Мстиславич Смоленский — убеленный сединами и мудрый, все почитали его. Не решился Андрей идти против него.

В 1168 году умер Ростислав. Киевляне, минуя всякое старшинство, без согласия Андрея, по совету митрополита позвали великим князем Мстислава Изяславича. С отцом его Изяславом много лет враждовал еще отец Андрея.

Разгневался Андрей — почто киевляне избрали князя против его воли? С давних битв полагал он того Мстислава своим лютым врагом.

И вскоре пришла к нему весть: повздорили сыновья покойного Ростислава с новым киевским князем.

Понял Андрей — настала пора выполнять свои властолюбивые замыслы, пришло его время вынуть меч из ножен. Стал он собирать князей-союзников, к половцам послал гонцов.

Одиннадцать союзных князей из разных городов двинули свои полки на Киев. Сам Андрей воевать не пошел, а во главе полков поставил сына своего, которого также звали Мстиславом.

Летом 1169 года окружили осаждающие киевляне стены со всех сторон. Увидели киевляне: не будет им пощады за убитых после смерти Юрия Долгорукого суздальцев, за многие другие обиды.

В прежние годы, когда во время усобиц сменялись князья в Киеве, биться выходили полки за городские стены. А теперь сказали все одиннадцать князей своим воинам:

— Возьмете город — золото, вино, жены на три дня — все ваше!

Отроду не бывало того, чтобы стены матери городов русских брали приступом «на щит».

И пошли русские люди на русских людей проливать кровь русскую, грабить и жечь. Никому не давали пощады — ни богатому, ни бедному, мужей убивали, жен вязали, жгли терема златоверхие бояр и землянки посадских, не щадили и церкви. Ворвались они в Софийский собор, поснимали ризы с икон, содрали драгоценные каменья с окладов. А половцы зажгли Печерский монастырь, да монахам удалось затушить пожар.

«И весь Киев пограбища и церкви и монастыри за три дни, а иконы поимаша и книги и ризы» — так заключает летописец свой исполненный ужаса и скорби рассказ.

Вернулся во Владимир сын Андреев Мстислав с честью и славой, а иные летописцы добавляют — «и с проклятием».

Униженный лежал стольный златоглавый Киев перед победителем — князем Андреем. Но он даже не пожелал взглянуть на пожарище.

И вся земля Русская поразилась: князь Андрей Юрьевич Боголюбский, старший из князей Мономахова рода, не захотел назваться великим князем Киевским, а отдал Киевский стол брату своему младшему Глебу.

Не от смирения христианского и не от гнева на Киев отказался он владеть Златоглавым. Знал он, никогда не простят ему киевляне кровь своих близких, погорелые и разоренные жилища.

И спросил он самого себя: где золотой стол его встанет могущественнее и безопаснее? В том ли поверженном граде, где его воины столько людей погубили? В том ли чужом Киеве, где бояре и посадские будут ненавидеть его пуще, чем отца ненавидели? В том ли Киеве, где по ближним городам сидят родичи-князья, коим в душу не влезешь — враги ли они или други?

Далеко вперед смотрели очи Андрея. Понимал он, что слава древнего Киева — матери городов русских — меркнет от года в год перед славой Владимира.

И еще была причина во Владимире остаться: огненной любовью любил он свой град белокаменный, что построил на клязьминских берегах. Неужели достанется та краса младшим братьям его?

И решил он не ехать в Киев, будет из своего Боголюбовского дворца держать в страхе и послушании всех князей русских, всю землю Русскую…

Далеко на севере, на реке Волхове, стоял славный и вольнолюбивый город — Господин Великий Новгород.

Земли суздальские соседними были с новгородскими. Захотел Андрей, чтобы и новгородцы по его воле ходили.

Сидел там князем Роман, сын ненавистного, изгнанного Андреем из Киева Мстислава Изяславича. Был Роман молод и отважен, и любили его новгородцы. Но для Андрея сын врага тоже являлся врагом. Повелел он новгородцам изгнать Романа, но они его не послушали.

Осенние ветры подули. Прямо из побежденного Киева пошли вверх по Днепру по воле Андрея полки суздальские и прочие. Миновали землю Смоленскую, «неготовыми» дорогами вступили на землю Новгородскую, пожгли, пограбили многие села и погосты, подошли к Новгороду, поставили шатры вокруг него со всех сторон.

Знали новгородцы, как измывались Андреевы воины над Киевом, крепко заперли они кремлевские ворота, порешили защищать святую Софию, пока последняя рука меч держать будет. Мудрый посадник Якун и юный князь Роман во главе их войска встали.

И день, и другой, и третий, и десятый ходили Андреевы полки на приступ. Засыпали рвы землею и бревнами, приставляли лестницы к стенам, лезли наверх. А новгородцы из-за стен метали в них стрелами, камнями, лили горячую смолу и кипяток.

Отражали осажденные все приступы. Но к исходу подошли у них запасы хлеба, поели они всех кошек да собак. И поползли по городу моровые болезни.

В церквах новгородских молились богородице старики и женщины, просили даровать победу. Молва ходила по городу, сам епископ Илья и другие священнослужители в трех церквах видели, как из ликов трех икон слезы текли.

Пошел мор и в войсках осаждающих, кони начали падать. И там в походных шатрах тоже молились богородице, просили, чтобы даровала она им