чем уменьшить количество врагов, но Адама Султановича слушались, он сказал, чтобы убивали только если уж меня совсем брать меня начнут.

Через буквально минуту догоняющие отстали. Куда им против меня, я так-то мастер спорта по убеганию по снегам.

Парни рассказали, что враги тут же разворошили мои «дары», ощупали, опробовали коньяк, загрузились всем и ушли.

Вернулись на базу. С моей точки зрения, началось томительное ожидание, потому что понять, что происходит внутри невозможно. Я было заикнулся что готов пойти послушать у окошечек РОВД, но Дядя Адам нарычал, велел спать, в противном случае до штурма меня свяжут и положат в теплый угол. Так и сказал — «теплый угол».

* * *

Надо сказать, что мой так называемый боевой опыт в долю не канает против навыков «горных пацанов».

За полночь. Повязаны широкие зеленые полосы на одежде (чтобы отличать от врагов) все в касках, с фонарями на оружии.

Был план штурма и его придерживались. Входили сразу с трех сторон, я в отряде на боковом входе. Впереди Дика. Беззвучно вплыл, выглянул, махнул чтобы следовали за ним. Ныряем в темноту, щелкаем фонарями. У входа на стульчике заколотый часовой зэков. Ещё через полминуты приглушенные хлопки выстрелов, у всех чеченцев глушители. Нас учили напрасно не стрелять, значит бьют «по делу».

В ходе скоротечного боя я нихрена не понял и никого не убил, так всё быстро произошло. Все помещения были заранее поделены, к каждому врывалась группа и без заминок валила. Пятерых, включая главного, взяли в плен.

Мою несколько задетую гордость успокаивало то, что наркотики в коньяке подействовали, большинство (но не все) зэков двигались сонно. В основном я побыл в массовке. С другой стороны, чего я ною? Получилось? Всего трое раненых, включая одного тяжелого — ранение из дробовика в живот, сквозь плотные одежды. Ушиб, кровь, ор. Кюра глянул, буркнул «жить будет», на секунду ослепив меня лучом.

После боя, разделились на тройки, зачистили все помещения. Взяли ещё троих пленных. Взяли под контроль пленников, они обитали в поистине скотских условиях в подвале торгово-развлекательного центра.

* * *

Утром был суд.

Меня, конечно, больше заботило что у зэков работали два небольших японских генератора и удалось поставить на зарядку ноутбук и телефон, хоть и с разбитым экраном.

Но суд, это нечто впечатляющее.

Во-первых, говоря «суд» чеченцы имели ввиду буквально суд.

Здание Родимовского районного суда откопано и вскрыто. В самом большом зале собрана значительная часть бывших рабов, которые в какой-то момент хотели растерзать пленников. Всем даже не хватило места, часть стояла в коридоре.

Судил, само собой — Адам Султанович. С потертого председательского кресла, без брони и оружия, в черной мантии с чужого плеча, он тем не менее смотрелся грозно и весомо.

За беспокойную ночь среди всех рабов были вычислены трое существенно избитых полицейских, которым вручили оружие и форму (сейчас они охраняли порядок) и один секретарь этого самого суда, испуганный голубоглазый мальчик Толик, который изредка тихонько плакал, но вел протокол.

Суд чеченцы организовали вполне сносно и официально. Адам Султанович сам себе придал временные полномочия правосудья (никто не посмел возражать) и, ориентируясь по шпаргалке Толика и одного из полицейских (видимо, тот был следователем) уверенно оглашал наспех написанный приговор с упоминанием вполне конкретных статей уголовного кодекса, в описании злодеяний периодически сбиваясь на чеченский и сдерживая себя, чтобы не пристрелить их в зале суда.

Первый, второй, третий. Я сидел в углу и проверял телефон. Он загружался, но изображение на экране не читалось. Шайсе. Каждому давали возможность сказать последнее слово. Своё веское последнее слово Дядя Адам берёг.

Дошла речь и до человека, посмевшего называть себя пророком.

Адам Султанович перебил сам себя (остальные почтительно слушали).

— Нет иного Бога кроме Аллаха! Мухаммад ибн Абдуллах из рода Хашима, мир ему и благословение Аллаха, его раб и Посланник, посланный Им ко всему человечеству, чтобы научить людей истинной религии! И НЕТ БОЛЬШЕГО ГРЕХА ЧЕМ ЛОЖЬЮ ОБЪЯВИТЬ СЕБЯ ПРОРОКОМ!

Глаза Дядя Адама, всегда такого спокойного, пылали гневом.

— Увести!

Секретарь толик что-то шепнул судье.

— Ах да! Именем Российской Федерации, суд приговорил, Румянцева Илью Германовича, Давшина Усмана Гафуровича, Ильяева Сергея Семеновича, Абдышева Батырхана, Зайцева Семёна Карловича, Каякина Алексея Николаевича, Журбу Марка Борисовича, Лицавкина Всеволода Фомича, признать виновными в преступлениях против Бога и людей, назначить наказание в виде смертной казни. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, будет приведен в исполнение немедленно.

У секретаря гордо блеснули глаза. Толпа взвыла, но судья шикнул на них.

Восемь приговоренных, по два конвоира на каждого. Вывели на то место, где раньше была улица. Волокли их под руки, некоторые бились. Пока толпа эфемерной кляксой «вытекла» наружу, широкими шагами вышел и сам Адам Султанович. Все почтительно расступались.

Не было никакой стены. То есть понятие «к стенке» означает что расстреливают буквально у вертикальной плоскости. Чтобы пули куда попало не улетели, чтобы приговоренные не сбежали. У этих были предварительно зафиксированы ноги. Толпа расступилась, образовав вокруг них гигантский полукруг на открытом пространстве. Вяло выл ветер. Трое из восьми упали, извивались червяками, ползли к ногам автоматчиков.

Расстреливать вызвалось много местных, чеченцы остались страховать. Стрелков было в сумме человек двадцать. Я не слышал конкретного сигнала, как-то пропустил. Но в одну секунду множество стволов загрохотало. В небе возмущенно орала ворона. Испугалась, наверное.

Бледный, но решительный мужик в полицейской форме с чужого плеча, при гробовой надо сказать тишине, с пистолетом наголо, по одному — отпинывал тела, разворачивал, прицеливался и стрелял точно в голову. Когда он добивал лжепророка, тот был ещё жив и в сознании. За спиной добивающего стеной встал Дядя Адам, хмуро кивнул, очередная пуля прервала короткую религиозную карьеру бывшего заключенного.

Тела было решено сжечь, чтобы никакой могилы. Народ принял в этом основное участие, деятельно натащил разнообразных сгораемых предметов, в основном мебели из здания суда и жилого дома напротив. Получился здоровенный бесформенный костёр.

Среди толпы заметил Набиля Сахири, подошёл, приветствовал. После всех событий чувствовал себя совершенно разбитым. Он пришёл на казнь, чтобы убедиться в реальности происходящего. Откуда только узнал? Оказалось, что всё утро по городу бегали и голосили несколько добровольцев. Впрочем, крохи выживших в массе своей решили, что это всё уловка бандитов. Думаю, город не сразу наладит жизнь.

— Вы не передумали уезжать?

— Не знаю. Пообщаюсь с командиром.

— Знакомы уже с ним?

— Кюра обещал познакомить. Сейчас не до того, попозже.

* * *

Только через два дня, вечером, сидя за столом в административном корпусе местной мебельной фабрики, произошло подведение итогов.