- Да, - согласился Эрранд. - Она сейчас беседует сБельгарионом. По-моему, она хочет, чтобы мы не приходили, пока они там ненаговорятся.

Дарник кивнул:

- Да, так будет лучше всего. Пол и Гарион очень близкие другдругу люди. Наедине он расскажет ей то, чего никогда не сказал бы при нас.Надеюсь, она поможет ему выяснить отношения с Сенедрой.

- Польгара все уладит, - заверил его Эрранд.

Откуда-то из высокогорной долины, где утреннее солнце ужекоснулось своими лучами изумрудной травы, послышалась песня пастушки,созывающей стадо. Ее чистый, живой голос звучал как пение птиц. - Вот такойдолжна быть любовь, - задумчиво произнес Дарник. - Простой, бесхитростной ичистой, как голос этой девочки.

- Послушай, Дарник, - прервал его размышления Эрранд. -Польгара разрешила нам пойти к жеребцу, когда ты закончишь свою прогулку.

- Я - за, - живо отозвался кузнец, - а по дороге неплохобыло бы зайти на кухню и немного подкрепиться.

- Да, отличная мысль, - сказал Эрранд.

Все складывалось прекрасно. Светило теплое яркое солнце, иконь резвился в манеже, как неразумный щенок.

- Король не разрешает на нем ездить, - сказал Дарнику одиниз конюхов. - Его еще даже не приучали к узде. Его величество однажды говорил отом, что это совершенно особенный конь - вот уж чего я совсем не понимаю. Конь,он конь и есть, верно?

- Это связано с тем, что произошло, когда он появился насвет, - попытался объяснить Дарник.

- Они все рождаются одинаковыми, - возразил конюх.

- Чтобы понять это, нужно было присутствовать при рожденииэтого жеребенка, - ответил Дарник.

Вечером за ужином Гарион и Сенедра как-то страннопоглядывали друг на друга через стол, а на губах Польгары играла загадочнаяулыбка.

Когда трапеза подошла к концу, Гарион потянулся и деланнозевнул.

- Я сегодня что-то очень устал, - сказал он. - Вы можетездесь еще посидеть, если хотите, а я пошел спать.

- Конечно, Гарион, - сказала Польгара.

Он поднялся, и Эрранд почувствовал исходящее от неговолнение. С напускной небрежностью он обратился к Сенедре.

- Идешь, дорогая? - спросил он, выражая этими двумя словамипредложение помириться.

Сенедра взглянула на него с бесконечной нежностью вовзгляде.

- Да, Гарион, - сказала она, вспыхнув нежно-розовымрумянцем. - Пожалуй, да. Я тоже очень устала.

- Спокойной ночи, дети, - с теплотой в голосе произнеслаПольгара, - приятного вам сна.

- Что ты им сказала? - спросил дочь Бельгарат, после тогокак королевская чета рука об руку покинула зал.

- Много чего, отец, - самодовольно ответила она.

- Кто-то из них совершил чудо, - сказал он. - Дарник, будьдобр, налей-ка мне полную. - Он протянул Дарнику, сидевшему рядом с бочонком,пустую кружку.

Польгара была так довольна своим успехом, что дажевоздержалась от язвительных высказываний по этому поводу.

Было уже далеко за полночь, когда Эрранд проснулся отлегкого толчка.

- Ну и крепко же ты спишь, - произнес голос, доносившийся,казалось, из глубины его сознания.

- Мне снился сон, - ответил Эрранд.

- Понятно, - сухо произнес голос. - Одевайся. Ты долженпойти в Тронный зал.

Эрранд послушно выбрался из постели, натянул тунику изасунул ноги в короткие сендарийские сапожки из мягкой кожи.

- Только тихо, - приказал голос. - Не разбуди Польгару иДарника.

Эрранд тихо вышел из комнаты и прошел по длинным пустымкоридорам к просторному Тронному залу, где три года назад он вложил в рукуГариона Шар Алдура, навсегда изменив жизнь молодого человека.

Эрранд потянул на себя тяжелую дверь, она слегка скрипнула,и из-за нее послышался голос:

- Кто там?

- Это я, Бельгарион, - ответил Эрранд.

Огромный зал был освещен мягким голубым сиянием, котороеизлучал Шар Алдура, покоившийся на рукояти огромного Ривского меча, которыйвисел над троном острием вниз.

- Что ты здесь делаешь в такой час, Эрранд? - спросил егоГарион. Король Ривский сидел, развалившись на троне, перекинув ногу черезподлокотник.

- Мне приказали прийти сюда, - ответил Эрранд.

Гарион удивленно уставился на него.

- Приказали? Кто приказал?

- Ты знаешь кто, - сказал Эрранд, войдя в зал и закрыв засобой дверь. - Он. Гарион заморгал глазами.

- Он с тобой тоже говорит?

- Сегодня в первый раз. Хотя я знал, что когда-­нибудь этопроизойдет.

- Если он никогда не... - Гарион не договорил и, пораженный,поднял глаза к Шару.

Мягкое голубое свечение камня внезапно сменилось на густойтемно-красный свет. Эрранд отчетливо услышал странный звук. Когда он носил Шар,у него в ушах постоянно звучал хрустальный звон его песни, но теперь в этомзвоне появился безобразный металлический скрежет, словно камень наткнулся на что-тоили на кого-то и пришел в ярость.

- Берегитесь! - Они оба отчетливо услышали голос, незапомнить который было невозможно. - Берегитесь Зандрамас!

Как только рассвело, Эрранд и Гарион отправились на поискиБельгарата. Этой ночью им не удалось сомкнуть глаз; Эрранд чувствовал, какнапряжен Гарион, да и сам он прекрасно понимал, что полученное имипредупреждение касалось дела такой важности, что все остальное по сравнению сним отступало на второй план. Они не стали говорить об этом, а просто сидели втемноте Тронного зала, время от времени посматривая на Шар Алдура, но камень,на мгновение неожиданно побагровевший, будто от гнева, снова замерцал привычнойголубизной.

Бельгарата они застали сидящим у недавно разведенного огня вкомнате рядом с королевской кухней. Рядом с ним на столе лежали толстый ломотьхлеба и огромная головка сыра. Эрранд взглянул на хлеб и сыр, внезапно осознав,как он голоден. Старый колдун сидел погруженный в свои мысли и созерцалпляшущие языки пламени; на плечи его был накинут толстый серый плед, хотя вкомнате было не холодно.

- Раненько вы проснулись, - заметил он, когда Гарион иЭрранд, войдя в комнату, устроились рядом с ним у огня.

- И ты тоже, дед, - сказал Гарион.

- Мне приснился необычный сон, - ответил старик. - Я всеникак не могу от него отвязаться. Мне почему-то приснилось, что наш Шарпокраснел.

- Так оно и было, - тихо проговорил Эрранд.