Спархок ничего не почувствовал, когда Ксанетия выпустиласвое заклинание. Затем, в решающее мгновение, Сефрения протянула руку междулицом сэра Эндрика и Ксанетией и выпустила свое заклинание. Уж его-то Спархокопределенно почувствовал. Черты его смягчились, точно нагретый воск, и онявственно ощутил, как меняется его лицо – подобно сырой глине, обретающей новуюформу под ловкими пальцами гончара. Выпрямление перебитого носа оказалосьслегка болезненным, а когда удлинилась челюсть, зубы Спархока заныли, изменяясвое положение в кости.

– Ну как? – спросила Сефрения у Вэниона, когдаперемена окончательно свершилась.

– Большего сходства добиться невозможно, – ответилВэнион, пристально разглядывая обоих. – Каково это, Эндрик – заполучитьблизнеца?

– Я ничего не почувствовал, мой лорд, – ответилЭндрик, с любопытством поглядывая на Спархока.

– Зато я почувствовал, – заверил его Спархок,осторожно ощупывая свой новый нос. – Эта боль со временем пройдет, анара?

– Она станет менее заметна, Анакха, когда свыкнешься тыс переменой. Я ведь предостерегала тебя, что неприятных ощущений не избежать,не так ли?

– Верно, – Спархок пожал плечами. – Боль, вконце концов, вполне терпима.

– Неужели я и вправду так выгляжу? – озадаченноспросил Эндрик.

– Именно так, – подтвердил Вэнион.

– Мне следует заняться собой. Годы обошлись со мнойнеласково.

– Нельзя быть вечно молодым и красивым, Эндрик, –рассмеялся Келтэн.

– Это все, что следовало проделать с этими двумя,анара? – спросил Вэнион.

– Преображение завершено, лорд Вэнион, – ответилаКсанетия.

– Нам надо поговорить, Спархок, – сказалмагистр. – Пойдем в ризницу, чтобы не мешать дамам превращать остальных.

Спархок кивнул, поднялся и пошел за другом к маленькой дверислева от алтаря.

Вэнион первым вошел в ризницу и закрыл за ними дверь.

– Ты обо всем договорился с Сорджи? – спросил он.Спархок уселся на скамью.

– Я разговаривал с ним вчера, – ответил он. –Я сказал, что нескольким моим друзьям нужно добраться до Бересы, не привлекая ксебе особого внимания. У него, как всегда в порту, удрали несколько матросов, ион оставит три свободные койки. Стрейджен, Телэн и я смешаемся с командой. Мысможем проскользнуть в Бересу незамеченными.

– Воображаю, сколько это тебе стоило. Сорджи поройзаламывет совершенно несусветные цены. Спархок помял ноющую челюсть.

– Во всяком случае, я не разорился, – сказалон. – Сорджи у меня в долгу за парочку услуг, и я дал ему время, чтобывзять груз, который покроет большую часть расходов.

– Стало быть, отсюда ты отправишься прямо в гавань?

Спархок покачал головой.

– Мы выберемся из резиденции через потайной ход,который обнаружил под казармами рыцарей Кааладор. Я сказал Сорджи, что три егоновых матроса явятся к нему около полуночи.

– А отплытие, стало быть, завтра?

Спархок вновь покачал головой.

– Послезавтра. Завтра мы будем загружать в трюмы груз.

– Честная работа, Спархок? – ухмыльнулся Вэнион.

– Ты говоришь точь-в-точь, как Халэд.

– У него вполне определенные взгляды, верно?

– Как и у его отца.

– Перестань тереть лицо, Спархок. Ты сотрешь кожу докрови. – Вэнион помолчал. – Как это было?

– Очень странно.

– Больно?

– Когда выпрямили нос – да. Сейчас он ноет так, словноего вновь перебили. Радуйся, что тебе не придется испытать этого.

– В этом вряд ли был бы смысл. Я ведь не должен будуукрадкой пробираться по темным закоулкам, как вы. – Вэнион сочувственновзглянул на друга. – Мы вернем ее, Спархок.

– Разумеется. Это все, что ты мне хотел сказать? –Голос Спархока звучал намеренно бесцветно. Главное было – ничего нечувствовать.

– Просто будь осторожен и постарайся держать в уздесвой нрав.

Спархок кивнул.

– Пойдем посмотрим, как там остальные.

Спору нет, перемены были ошеломляющие. Трудно было понять,кто же на самом деле сейчас говорит, и порой Спархока застигало врасплох то,кто именно отвечал на его вопрос. Они попрощались и без лишнего шума покинуличасовню, смешавшись с другими рыцарями церкви. Выйдя в залитый светом факеловвнутренний двор, они прошли по подъемному мосту и по темной ночной лужайкенаправились к казармам, где размещались рыцари церкви. Там Спархок, Стрейджен иТелэн переоделись в измазанные смолой матросские блузы, и остальные такжеоблачились в неприметные одежды простолюдинов. Затем все спустились в подвалы.

Кааладор, носивший теперь грубоватое лицо пожилого рыцаря-дэйранца,вел их сырым, затянутым клочьями паутины ходом, освещая дорогу дымным факелом.Когда они прошли около мили, он остановился и поднял факел выше.

– Туточки ваш выход, Спархок, – объявил он,указывая на крутую узкую лестницу. – Выйдете прямехонько в проулок –воняет там, конечно, будь здоров, зато темнотища в самый раз. – Кааладорпомолчал. – Извини, Стрейджен, – добавил он, – захотелосьсказать что-нибудь тебе на память.

– Как это мило, – пробормотал Стрейджен.

– Удачи, Спархок, – сказал Кааладор.

– Спасибо. – Они пожали друг другу руки, иКааладор, высоко держа факел, повел своих спутников дальше по пахнущемусыростью и плесенью туннелю, оставив Спархока, Телэна и Стрейджена в полнойтемноте.

***

– Им не угрожает ни малейшая опасность, Вэнион, –убеждала Флейта магистра пандионцев, покуда женщины собирали вещи. – Вконце концов, с ними буду я, а уж я-то сумею о них позаботиться.

– Ну, хотя бы десять рыцарей, – снизил он своитребования.

– Они будут нам только помехой, любовь моя, –сказала Сефрения. – Кому надо помнить об осторожности, так это тебе. Навооруженных людей нападут скорее, чем на нескольких мирных путников.

– Но женщинам небезопасно путешествовать одним, –настаивал Вэнион. – В лесах полно разбойников и тому подобного отребья.