Доктору Брюсу Грэю за энтузиазм и профессиональные советы –а также за то, что сохранил жизнь нашему любимому писателю (и его супруге).

И Нэнси Грэй, медицинской сестре, которая заботится обо всехдругих и забывает позаботиться о себе. Займись фигурой, Нэнси!

Профессор Итайн с дипломатического отделения Материонскогоуниверситета сидел на трибуне, просматривая свои заметки. Был ранний вечерчудесного весеннего дня, и окна аудитории, где собрались преподавателифакультета политических наук, были распахнуты настежь, впуская в зал запахицветов и трав и отдаленное птичье пение.

Профессор Эмеритус Гинтана с отделения международнойторговли, стоя за кафедрой, монотонно и томительно долго вещал что-то отарифных установлениях двадцать седьмого столетия. Гинтану, тощего, седовласогои слегка рассеянного академика, в университетских кругах обычно именовали «нашславный старикан». Итайн не вслушивался в его речь.

Это добром не кончится, мрачно заключил он, скомкав иотбросив очередной листок с заметками. Известие о теме его выступленияразнеслось по всему университету, и в зал набились даже ученые с таких далекихот политики отделений, как прикладная математика и современная алхимия, –глаза их горели от предвкушения скандала. Первые ряды занимал целиком весьученый состав отделения современной истории – в черных академических мантияхэти почтенные господа смахивали на стаю ворон. Они явились во всеоружии,готовые всеми силами разжечь скандал, на который так надеялось высокоесобрание.

Итайн лениво размышлял, не устроить ли ему притворныйобморок. Как, во имя бога – какого бы то ни было, – сумеет он продержатьсяследующий час, не выставив себя полным ослом? У него, конечно, есть все факты,но какой здравомыслящий человек поверит фактам? Дословное изложение того, чтопроизошло во время недавних беспорядков, прозвучит здесь как бред сумасшедшего.Если он будет придерживаться правды, бездарностям с отделения современнойистории даже не придется говорить ни слова. Он уничтожит свою репутациюсобственными руками и безо всякой их помощи.

Итайн снова бросил беглый взгляд на заметки, которые готовилс таким усердием, затем угрюмо смял их и сунул в просторный рукав своейакадемической мантии. То, что должно было произойти сегодня вечером, скореебудет напоминать драку в таверне, нежели пристойный доклад. Господа с отделениясовременной истории явно намерены освистать его. Итайн расправил плечи. Что ж,если они так хотят драки, они ее получат.

Налетел ветер. Занавеси на высоких окнах заколыхались,зашуршали, заплясали, дрожа, золотистые язычки пламени в масляных светильниках.Был чудесный весенний вечер – повсюду, кроме этого зала.

Рассыпались вежливые хлопки, и почтенный профессор Гинтана,краснея и смущаясь от такого признания его существования, неловко раскланялся,сгреб обеими руками свои заметки и потрусил к своему месту. Декан факультетаполитических наук поднялся, чтобы объявить о главном событии сегодняшнеговечера.

– Коллеги, – начал он, – прежде чем профессорИтайн окажет нам честь выступить со своим докладом, я хотел бы воспользоватьсяслучаем и представить вам наших почетных гостей. Уверен, что вы так же, как ия, будете рады увидеть здесь патриарха Эмбана, первого секретаря ЦерквиЧиреллоса, сэра Бевьера, рыцаря Сириникийского ордена из Арсиума, и сэра Улафаиз Генидианского ордена Талесии.

Под вежливые аплодисменты Итайн поспешил навстречу своимэленийским друзьям.

– Благодарение Богу, что вы здесь! – с жаромпроговорил он. – Тут собралось все отделение современной истории – несчитая тех, кто, по всей видимости, греет смолу и таскает мешки с перьями.

– Неужели ты думал, Итайн, что твой брат бросит тебя напроизвол судьбы? – усмехнулся Эмбан. – Он решил, что тебе здесь будетодиноко, и прислал нас составить тебе компанию.

Итайн вернулся на свое место в куда более приподнятомнастроении. По крайней мере, Бевьер и Улаф помогут ему отразить физическиенападки.

– А сейчас, коллеги и достопочтенные гости, –продолжал декан, – профессор Итайн с дипломатического отделения выступит сотзывом на недавно изданный отделением современной истории труд под заглавием:«Киргайское дело: Исследование кризиса». Профессор Итайн, прошу!

Итайн поднялся, целеустремленно подошел к кафедре и придаллицу наиболее оскорбительно-вежливое выражение.

– Декан Алтус, достопочтенные коллеги, супругидостопочтенных коллег, уважаемые гости… – Он сделал паузу. – Я кого-нибудьпропустил? – По залу пробежал нервный смешок. Слушатели пребывали визрядном напряжении. – Я особенно рад увидеть здесь столь многих нашихколлег с отделения современной истории, – продолжал Итайн, нанося первыйукол. – Поскольку тема моего выступления весьма близка их сердцу, было быкуда лучше, чтобы они своими ушами услышали то, что я намерен им высказать, чембыли бы вынуждены полагаться на недостоверные сведения из чужих уст. – Онодарил доброжелательной улыбкой своих набычившихся в первом рядупротивников. – Вам хорошо слышно меня, господа? Или, может быть, я говорюслишком быстро – с вашей точки зрения?

– Это возмутительно! – протестующе воскликнулупитанный, обливающийся потом профессор, который восседал в первом ряду.

– Дальше будет еще хуже, Квинсал, – заверил его Итайн. –Если правда тебе не по вкусу, лучше уходи сейчас. – Он молча обвелвзглядом слушателей. – Говорят, что поход за истиной естьнаиблагороднейшее из занятий человека, однако в темных чащобах невежестварыскают драконы. Имя этим драконам – Политические предубеждения, Намеренноеискажение, а также Обыкновенная тупость, упорствующая в своих заблуждениях.Наши отважные друзья с отделения современной истории в своем недавноопубликованном труде «Киргайское дело» храбро выступили на битву с этимидраконами. С глубочайшим прискорбием вынужден сообщить вам, что драконыпобедили.

Ответом на эти слова были новые смешки и неприязненныевзгляды из первого ряда.

– В этом учреждении никогда и ни для кого не былосекретом, что отделение современной истории занимается не столько наукой,сколько политикой, – продолжал Итайн. – С самого своего основания онопользовалось покровительством первого министра, и единственной причиной,оправдывающей существование данного отделения, была необходимость затушевыватьего промахи и как можно тщательнее прятать его полную непригодность для своейдолжности. Я не сомневаюсь, что ни первый министр Субат, ни его соучастникминистр внутренних дел Колата никогда не были заинтересованы в истине, но,господа, это же университет! Неужели мы не можем хотя бы сделать вид, чтоговорим правду?