– Зачем? – удивился подлетевший Вихрь. – У всех ледяных принцев, с которыми я знаком, на удивление скверный характер. Зачем их похищать? Неужели один из них мог кому-то понравиться до такой степени?

Холод свирепо взглянул на песчаного.

– Затем, что принц Арктик был нашим последним дракомантом!

Драконята переглянулись с недоумением. Они явно были неспособны оценить всего трагизма потери.

– Наш последний дракомант! – снова прорычал ледяной дракончик. – Ну вы хоть что-нибудь из истории знаете? Волшебники появляются редко и далеко не в каждом племени. У ледяных драконов они не рождались уже много поколений… А знаете, почему? Потому что ночные украли у нас магию!

– Да ну, глупости, – хмыкнул песчаный. – Магия не вещь, которую можно украсть.

– Можно, если она передаётся по наследству! У ночных вообще не было своих дракомантов, вот они и похитили принца Арктика. Теперь магия есть у них в крови, а у нас нет!

Холод взмахнул крыльями и поднялся выше, описывая широкую дугу вокруг горы и вглядываясь в залитые лавой склоны. Всё вокруг было чёрное, огненно-красное или серо-оранжевое с золотистыми отсветами – ни проблеска белой чешуи.

– Погоди, – снова окликнула Луна, догоняя его. – Ты хочешь сказать, что Люта и Арктик… У них были общие яйца… драконята? У ночной и ледяного?

– Странно звучит, да? – прошипел он, ощущая в глубине сердца боль вины. – Особенно если знать, что принц Арктик никогда бы на такое не согласился, не предал свою королевскую кровь! Люта как-то сумела запугать его – чем именно, неизвестно, но угрозы её сработали.

Крылья ночной сбились с ритма, она клюнула носом, едва не свалившись на землю.

– Значит… значит, отцом Мракокрада был ледяной?

– И не простой ледяной, – зарычал Холод, – а принц Арктик, самый последний дракомант из нашего племени! Он стал отцом Мракокрада, первого дракоманта ночных. Таков был их коварный план!

– И впрямь коварный, – покачал головой Вихрь, – а какой хитрый!

Ледяной дракончик усмехнулся.

– Поздравляю, тебе удалось в двух словах описать всё их племя.

– А разве не мог Арктик потом вернуться домой? – спросила Кинкажу. – Ну, то есть, когда Люта уже отложила яйца. Почему его не отпустили, чтобы он мог оставить потомство и у вас?

Луна вновь качнулась в воздухе, и Холод понял, что она уже сама догадалась.

– Потому что Мракокрад убил своего отца, – ответил он. – Убил, чтобы ледяные никогда уже не вернули себе потерянную магию.

– Но это не… – начала Луна и осеклась. – То есть я слышала другое объяснение.

– Это правда, – вздохнул Холод.

Вулкан угрожающе загрохотал и выбросил из жерла сноп искр. Драконята уже облетели дальний склон, но никаких признаков Хладны по-прежнему нигде не было.

– Понятно, но всё-таки, – осторожно заметил Вихрь, – почему эта магия так важна? Говорят, от дракомантов больше вреда, чем пользы. Они потом сходят с ума, и вообще…

– Да, правда, – подтвердила Луна, – я читала о морском дракоманте, который поубивал почти всех своих родных.

– У нас умели управлять их силой, – объяснил Холод, – довели это искусство до совершенства. Мы первыми поняли, что чрезмерное использование магии вредит душе дракоманта. Королевская семья роднилась с ними и обращалась очень бережно, тренировали и воспитывали. Каждый дракомант долгие годы овладевал своими способностями и готовился их применить – только раз в жизни и на благо всего племени. Когда принца Арктика похитили, до церемонии волшебного дара оставались считаные дни…

– Постой, – перебил Вихрь, – а что если дракомант отказывался вести себя, как положено? Например, хотел использовать свою силу как-то иначе или жениться не на принцессе, а на ком-то другом?

– Странный вопрос, – фыркнул ледяной дракончик. – Кто откажется войти в королевскую семью? Такая честь…

– Но нельзя же совсем лишать драконов выбора!

– Не говори глупости! – зарычал Холод. – Ты ничего не понял. Принц Арктик был нашим общим драгоценным наследием, и всё пошло бы иначе, останься он с нами!

– Да я не о том совсем… – Песчаный дракончик пожал плечами.

– Вот и не надо.

– А я не понимаю, почему ты так из-за этого бесишься, – вмешалась Кинкажу. – Прошло много сотен лет, не пора ли забыть? Кому интересна такая древняя история.

– Для нас, ледяных, она не древняя, мы испытываем её последствия до сих пор!

– Но как можно обвинять нынешних ночных, они-то тут при чём? А Люта с Мракокрадом давно умерли, им уже не отомстишь…

Луна взмахнула крыльями, зависла в воздухе, а затем вдруг устремилась вниз к разрушенной крепости. Немало раздражённый, Холод неохотно развернулся и полетел за ней, а следом и остальные. Присев у входа в полуобвалившийся туннель, она всматривалась в темноту.

– Похоже, мы ошиблись, – задумчиво произнесла она. – Гнёзда улетевшей тьмы из пророчества совсем не здесь.

– Почему? – удивилась радужная.

– Это не самый древний город, когда-то ночные жили на континенте, ещё во времена Мракокрада, а потом, когда… когда он пропал, улетели сюда – на случай, если он вернётся, уж очень его боялись. – Она глянула на Холода со странным беспокойством. – Думаю, нужно искать тот первый город.

– Эх, ну почему ты не сказала раньше? – расстроилась Кинкажу.

– Извини, я сама надеялась, что всё получится.

– Значит, искать приснилл не надо? – с облегчением выдохнул песчаный дракончик, заглядывая в туннель. – Лично мне совсем неохота лазать по жутким дымным подземельям.

– Мне тоже, – кивнула Луна, – просто когда пролетали мимо, показалось… послышалось…

– Что? – вскинулся ледяной дракончик. – Думаешь, она там, внутри?

– Я не уверена, что… – начала ночная, но её перебил странный глухой скрежет, донёсшийся из тёмного провала.

Скррррр… Скррррр…

– Ой-ой! – в страхе шепнула радужная. – Ну вот зачем было здесь рассказывать все эти страшные истории о злых драконах?

Скррррр… Скррррр… Скррррр…

Не успела Луна обернуться с округлившимися глазами, как Холод заметил в глубине туннеля отблеск серебристо-белой чешуи. Затем стали различимы очертания ползущей драконьей фигуры.

Это была Хладна. Она наконец нашлась.

– С ней что-то не так, – шепнула Луна. – Мысли перепутаны и как в тумане… непонятно.

Спину Холода будто царапнул ледяной коготь. Сестра медленно выкарабкивалась из тьмы на серый дневной свет. Её голубые глаза потемнели, покрывшись сеткой синих вен, чешую покрывали царапины, некоторые ещё со стычки на Яшмовой горе. Вдобавок корка грязи и запёкшаяся кровь, не только своя фиолетовая, но и красная – видимо, от убитого ночного стражника.