— Нам пора, — сказал Эдди, вскочив на ноги. — Мне совсем плохо.

— Ничего не понимаю, — сказал Джерри пристально глядя на фотографию.

— При ней было письмо, — сказала Кесси. — Там говорилось: «Один готов, трое остаются».

— Ничего себе, — пробормотал Джерри, и его лицо стало растерянным.

Эдди вырвал у него фотографию.

— Идем, Кесси. — Он двинулся к выходу.

— Эдди! — крикнула девушка. Она и заметила, что Джерри в полной растерянности.

Эдди, который прошел половину помещения, обернулся.

— Я тебе потом позвоню, Эдди, — сказал Джерри и кивнул Кесси. — Пока. Передайте Уинксу, что я тоже переживаю за него.

Кесси вслед за Эдди прошла по длинному узкому коридору к выходу из здания. Кислый запах преследовал их, даже когда они вышли на улицу.

Лишь через несколько кварталов, когда он начал выветриваться, Кесси нарушила молчание и сказала задумчиво:

— Джерри выглядел очень подавленным.

— Наверное, потому, что мне стало плохо, — ответил Эдди.

Солнце стояло высоко в безоблачном небе. Воздух был сухим и холодным. Кесси сделала глубокий вдох, потом еще.

— Надо было раньше уйти оттуда. Я не мог больше оставаться там ни секунды, — сказал Эдди, когда они переходили улицу, направляясь к остановке. — Меня чуть не вывернуло наизнанку.

— Ничего, — ответила девушка. — По-моему, Джерри расстроился, увидев фотографию, потому что ему известно кое-что еще.

Эдди пожал плечами.

— Он сказал, что больше ничего не знает. Мне тоже так кажется.

— Когда он позвонит тебе, попытайся из него что-нибудь вытянуть, — велела Кесси.

Ладно, — ответил Эдди и, как обычно, покраснел. Кажется, начал оживать.

* * *

После ленча Кесси стала тренироваться с отцом в вождении. Он казался очень нервным, хотя она ехала медленно и осторожно. То и дело топал ногой, будто давя на тормоз.

— По-моему, ты легко сдашь экзамен, — сказал отец, когда ей запросто удалась параллельная парковка.

— Кажется, тебе не терпится домой, — поддела его дочь.

Отец признался, что действительно слегка нервничает. Кесси уступила ему место за рулем, и он довез ее до больницы.

Новости оказались хорошими. Миссис Уинкелмен встретила Кесси со слезами радости на глазах. Уинкс пришел в себя. Он был еще совсем слаб, но пришел в себя. У него сломано несколько ребер и рука, а также растянуто колено. Больше ничего страшного не случилось. И стало казаться, что дело идет на поправку.

— Как замечательно! — воскликнула Кесси, на радостях обнимая мать Уинкса.

К больному еще не пускали посетителей, поэтому девушка позвонила отцу, чтобы он забрал ее. Потом она тут же позвонила друзьям и сообщила им хорошие новости.

Этим вечером Кесси пыталась прогнать мысли об экзамене и сосредоточиться на уроках. Был уже двенадцатый час. Родители давно легли спать, и она осталась одна.

Кесси переоделась в самую теплую и удобную ночную рубашку и начала читать новый параграф, как вдруг снаружи донесся какой-то звук.

Что-то царапалось, потом скрипнула дверь.

Как будто открывали парадную дверь. Девушка знала, что она скрипит именно так, и что отец пытался устранить это целый день.

Кесси подбежала к окну, отодвинула занавеску и поглядела вниз.

— Ох!

По двору бежал кто-то в темном плаще.

Он почти сразу же скрылся в тени высокой ограды.

Охваченная страхом, Кесси стояла и смотрела вниз, туда, где исчезла темная фигура. Потом, наконец, осторожно, чтобы не разбудить родителей, спустилась вниз.

Остановилась перед входной дверью. И прислушалась.

Раздался скрип. Потом еще. И еще. И еще.

Неужели он здесь? Вернулся?

Нет. Она же видела, как он убегал. Зачем ему возвращаться? Может быть, он что-то оставил здесь. Что-то ужасное? Еще одну фотографию? И угрожающее письмо?

Девушка протянула руку и отщелкнула замок. Хотела повернуть ручку, но остановилась. Открыть или не открыть?

Кесси включила свет над крыльцом. Затем, затаив дыхание, открыла тяжелую деревянную дверь.

Огляделась по сторонам.

Никого. На крыльце пусто.

Но царапающий звук продолжался.

За оградой деревья гнулись под сильным ветром. По двору летели опавшие листья.

Девушка выглянула за дверь, под конус желтого света. Неожиданно поняла, что у нее дрожат ноги и что она все еще сдерживает дыхание.

Но теперь стало ясно, что скребется.

Большой коричневый дубовый лист елозил по стеклу над дверью.

Девушка шумно выдохнула.

Она почувствовала облегчение. Но ненадолго. У дверей она заметила еще один коричневый конверт.

Значит, ее догадка оказалась верной.

Тот, кто скрылся в тени, оставил новое послание.

Кесси вгляделась в темноту, пытаясь удостовериться, что он больше не вернется, что он не прячется за крыльцом, собираясь схватить ее.

Но никого не увидела.

Лист все скреб по стеклу. Ветер завывал.

Девушка ступила на крыльцо. От холодного пола дрожь пробежала по всему телу.

Она схватила конверт и кинулась под защиту дома.

Сжимая конверт в руке, бесшумно прикрыла дверь и заперла ее. Потом отправилась в свою комнату, дрожа и прислушиваясь к свисту ветра и царапанью листа.

Дрожа от холода и от страха, Кесси забралась в постель, надеясь согреться, и, держа конверт одной рукой, другой натянула одеяло. Потом дрожащими пальцами вскрыла конверт.

Как она и ожидала, там был новый поляроидный снимок и письмо.

Разглядев фотографию под лампой, девушка невольно вскрикнула.

Она снова увидела покойника. Тот глядел в объектив широко раскрытыми глазами.

Он стоял на крыльце ее дома, держась за ручку.

Кесси поняла, что мертвец приходил сюда.

В ее дом. Стоял у нее на пороге. Стоял у двери.

— А потом я увидела, как он убегает, — произнесла она вслух.

Значит, Брандт Тинкерс не мертв. Он жив. И пытается запугать их. Нет.

Он мертв.

Ведь они видели его. Видели запавшие глаза. Чувствовали, что он мертв. Он был в морге. Мертвый. Мертвый. Мертвый. Но потом исчез из морга…

Окончательно запутавшись, Кесси закрыла глаза и сосчитала до десяти.