– Да, вы правы, я очень ценю Аню, но знаете, если у вас на пальце великолепное кольцо с бриллиантом, это вовсе не означает, что на другой палец нельзя одеть перстень. – Виктор Аполлонович бросил взгляд на руки Юлии. – А вот муж вас не ценит, у вас очень скромные украшения. Разве у такой женщины, как вы, должны быть на пальчиках подобные кольца? – Завершилась эта тирада уже знакомым Юлии хихиканьем.

– Я не очень люблю украшения, – сказала Юлия, хотя это было не совсем так.

– Не могу в это поверить! Чтобы такая женщина их не любила! Когда вы увидите настоящее кольцо, подлинное произведение ювелирного искусства, вы сразу измените на это свой взгляд. Хотите иметь его уже завтра?

Юлия помнила просьбу Максима быть любезной с этим противным типом, и это удерживало ее от того, чтобы ответить ему грубостью. Хотя желание поставить его на место буквально рвалось из нее наружу. Она посмотрела на него и увидела, что тот напряженно ждет ответа.

– Я принимаю подарки только от мужа.

Что-то изменилось в лице Довгаля, но какие мысли будоражат его лысую голову Юлия не догадывалась. Что им всем от нее надо, невольно подумала она, отыскивая взглядом Лукомского, который все так же напряженно смотрел на нее. Внезапно он сел на стул, достал из кармана блокнот и карандаш – и стал рисовать.

– Вы правы, – вдруг сказал Довгаль, загадочно улыбаясь. – Я понял вас. Извините, что недооценил.

О чем это он, подумала Юлия, но спрашивать ей уже было некого, так как новоявленный поклонник исчез в толпе.

Гости продолжали веселиться, Юлия же вышла в сад. В отличие от залитого потоками искусственного света дома, тут было темно; естественный свет поглощали обложившие небо тучи. Она подошла к воротам и невольно посмотрела на соседний дом. В нем едва заметно светилось одно окошко, по-видимому, горела настольная лампа под абажуром. Юлия подумала о человеке, который живет там: что он сейчас делает? Наблюдает ли за тем, что происходит у его новых соседей? Почему он один? Неужели у него нет жены, детей? К ней пришла почти безумная мысль: а не навестить ли его? Внезапно за спиной послышались шаги, Юлия резко обернулась; из темноты вынырнула фигура Максима.

– Ты куда исчезла? Тебя все ищут!

– Я отсутствовала всего десять минут.

– Каких десять? Тебя не было целых полчаса.

– Целых полчаса? – Неужели она так сильно задумалась, что выпала из времени?

– Что ты тут делаешь? – как-то вдруг подозрительно спросил муж.

– Ничего. Смотрю на тот дом.

– Чего на него смотреть?

– Он не спит, видишь огонь в окне?

– И черт с ним.

– Просто я подумала, что ему очень одиноко сейчас.

– Это его трудности, он сам так выбрал. И хватит, пойдем к гостям.

Появление Юлии было встречено радостными возгласами. Гости явно уже напились, глаза многих из них ярко блестели, а движения стали резкими.

– Посмотри, Юлия, как тебя нарисовали, – подбежала к ней Агата.

– Кто нарисовал?

– Как кто? Наш художник. Идите сюда, – замахала она рукой Лукомскому.

Впервые за весь вечер он приблизился к ней и протянул вырванный листок из блокнота. Это был ее портрет, сделанный бегло, крупными штрихами, но с изумительным мастерством. Сходство было поразительным, но главное что приковало ее внимание к рисунку, было совсем другое. В лице этой молодой прелестной женщины было что-то невероятно печальное, какое-то выражение вселенской грусти. Но она, Юлия, никогда ничего такого в себе не замечала. Откуда он увидел это в ней?

Юлия подняла глаза на автора рисунка и встретилась с его напряженным взглядом. Художник явно ждал от нее оценки.

– Это великолепный портрет, – сказала Юлия. – Большое спасибо.

– Вам спасибо, что я могу вас видеть и рисовать.

– Вы преувеличиваете мое значение. Я всего лишь скромная домохозяйка, абсолютно ничем не примечательная.

Однако ее последние слова утонули в общем хоре восхищения творением художника. Все столпились вокруг них, разглядывая портрет.

Юлия чувствовала себя неловко. Это всеобщее внимание, смешанное с восхищением, смущало ее, у нее не было опыта, что в таких случаях надо делать, говорить. Она чувствовала, что все ждали от нее каких-то слов или даже действий, и эта необходимость как-то проявлять себя тогда, когда она этого совсем не хотела, вдруг вызвала у нее раздражение. Да что им всем от меня надо, подумала она.

– Примите этот набросок в качестве моего маленького подарка, – вдруг проговорил Лукомский.

– Я очень вам благодарна, – пробормотала Юлия.

Все почувствовали, что на этом история с портретом завершилась, и испытали разочарование. Из кухни, словно понимая всеобщее настроение, официанты принесли очередные подносы со спиртным. Публика дружно потянулась к ним.

Юлия видела, что градус компании постепенно становится все выше. То и дело раздавались какие-то выкрики; кто с кем-то начинал ссориться, выяснять отношения. Внезапно в центре зала оказался Евгений. Без всякого сомнения, он был сильно пьян, так как Агате, словно колонне, приходилось в меру ее сил поддерживать нетвердо стоявшего на ногах супруга.

– Господа, а вы знаете, что в соседнем доме живет самый настоящий философ? – воскликнул он. – Представляете, в наше время – философ. Как Кант или там Гегель. И он все слышит, что тут происходит.

Почему-то упоминание о живущем рядом философе внесло всеобщее оживление.

– Мы хотим его видеть, приведите его сюда, – раздались выкрики.

– Давайте его пригласим, пусть он нам скажет, что он думает обо всех нас. Мы же хотим знать мнение философа о себе?!

– Конечно, хотим, – поддержал Евгения хор из довольно многих голосов.

– Тогда пойдемте на улицу, будем его звать.

Примерно половина приглашенных устремилась к выходу. Юлия растеряно следила за происходящим, не зная, что предпринять. Она поспешила за ними, надеясь, что свежий воздух охладит их пыл и вернет им рассудок. Однако ничего подобного не случилось, наоборот, оказавшись на улице, все загомонили еще громче. К своему ужасу в этой орущей толпе она обнаружила и Максима. Вместе со всеми он тоже что-то кричал.

Толпа вывалилась из ворот и теперь направилась прямым курсом к дому Менделя. Свет в его окне уже не горел, но это никого не интересовало. Они остановились возле калитки и стали громко звать:

– Хотим философа, хотим философа.

Окно осветилось, но из дома так никто и не вышел.

– Почему он не выходит? Мы должны взять дом штурмом, – провозгласил все тот же Евгений. В ответ раздался одобрительный ропот.

У Юлии все похолодело внутри: да они просто пьяные скоты. И Максим с ними. Что же делать?..