Он уткнулся лицом в ее шею и простонал от удовольствия. Через несколько секунд перевернулся на спину и постарался отдышаться. Потом отправился в ванную, а когда вернулся, увидел, что Морган снова надела шелковую ночную рубашку.

Вздохнув, он забрался под одеяло, сдержав комментарий о ее одежде. В конце концов, сегодня они добились небольшого прогресса.

— Скажи, — произнес он, когда они уже почти засыпали, — ты прячешь от меня ужасную татуировку в виде лягушки?

Вместо ответа Морган ткнула ему в лицо подушкой.

— Спокойной ночи, Райвер.

— Спокойной ночи. — Он притянул Морган ближе к себе, поцеловал в плечо и погрузился в блаженный сон.

Работая в штаб-квартире компании «Стил тулз», Морган обычно держалась как можно дальше от представительских апартаментов. Это была территория ее отца, братьев и других членов правления, которые ежедневно работали в компании. Они обсуждали и беспокоились о делах, на которые Морган было наплевать. Например, принесет ли прибыль открытие производственного объекта в Китае; будет ли молоток выглядеть лучше с традиционной красной ручкой; надо ли сделать инструментам новые желтые резиновые рукоятки.

Инструменты — продукт семейной индустрии, и Морган пожинает плоды этого производства, но это не значит, что она должна жить и дышать так, как делают остальные члены ее семьи. По правде говоря, если бы отец не позволил ей создать благотворительный фонд, которым она управляла, Морган вообще не работала бы на компанию. Несколько человек в семье начинали работать в «Стил тулз», потом занимались политикой или открывали собственные компании. Морган думала, что она будет одной из них, когда в конечном счете выйдет из этого бизнеса.

Во вторник утром после долгого уик-энда в доме Райвера на острове Киава она шла по коридору к административным офисам, выглядя как женщина, выполняющая важную миссию. Она игнорировала всех, кто ждал у кабинета ее отца. Еще не было восьми часов, но она знала, что он уже работает. Ее отец проводил в офисе большую часть своей жизни. Если его не было дома, он сидел в кресле руководителя и занимался бизнесом.

Его ассистентка еще не пришла, поэтому Морган никто не остановил. Она посмотрела через стекло офисной стены, чтобы убедиться, что отец на месте, и ворвалась внутрь.

Тревор вздрогнул от неожиданности, чуть не пролив кофе на компьютерную клавиатуру.

— Морган! — воскликнул он и аккуратно поставил чашку на стол. — Что случилось?

— Мне надо задать тебе вопрос, и я хочу, чтобы ты честно на него ответил.

Тревор с любопытством кивнул ей на кресло для посетителей:

— Ладно. Присядь, солнышко, и мы поговорим.

Она вздрогнула, услышав, как он ее назвал. Сейчас она не в настроении быть папиной маленькой девочкой. Она злилась на него и не хотела, чтобы он омрачал ее чувства ласковыми прозвищами. Однако Морган села в мягкое кожаное кресло.

— Я недавно разговаривала с Райвером, — произнесла она. — Он упомянул, что использовал деньги, которыми ты его подкупил. Он открыл собственную компанию. Его рассказ отличается от твоего.

— Подкуп — слишком сильное слово, Морган. — Тревор снисходительно улыбнулся дочери, но она не собиралась позволять ему выкрутиться. Он играл ее жизнью. Морган не шахматная фигура, которую можно легко перемещать на доске.

— Папа, сейчас не время для лингвистики. Райвер требовал у тебя денег или ты сам предложил их ему?

Тревор откинулся в кресле и вздохнул:

— Какая разница? Он ведь взял деньги. Это важнее всего, верно?

— Нет, это не так. Я не виню его. Он взял то, что ему предложили. Что еще ему оставалось после того, как ты украл у него меня? Важно то, что ты заставил меня поверить, будто он требовал у тебя денег. Ты сказал мне, что заплатил ему, чтобы он расторг брак и не требовал у меня части моего имущества. По твоим словам, я была слишком наивной, поэтому не заключила брачный контракт. Ты говорил, будто он угрожал рассказать прессе о нашем браке, если ты немедленно не выпишешь ему чек. Ты мне врал?

Тревор какое-то время смотрел на нее, стиснув зубы.

— Да, — наконец признался он. — Я говорил тебе об этом, чтобы ты держалась от него подальше. Он был тебе не пара, а ты влюбилась в него по уши. Я предложил ему деньги, надеясь, что он возьмет их и исчезнет. Он так и сделал. Но в конце концов все сложилось отлично, не так ли? Он успешен. Ты прекрасно живешь. Никто не пострадал.

Морган покачала головой:

— Я не верю своим ушам. Ты подкупил его, а потом заставил меня думать, что он просто охотился за моими деньгами.

— Я считал, так будет лучше, солнышко. Мне надо было удостовериться, что ты снова не сбежишь к нему.

— Лучше? Папа, ты понимаешь, что ты сделал? Ты не просто разлучил молодых глупых влюбленных. Ты разбил мне сердце, когда сказал, что Райвер продал меня. Ты заставил меня поверить, что ни один мужчина не полюбит меня просто так, потому что их всегда будут интересовать только мои деньги. Я стала крайне подозрительной и перестала доверять людям. Все эти годы…

Тревор нахмурился.

— Морган, я не подозревал, что все это так сильно на тебя повлияло. Я просто хотел, чтобы ты вышла замуж за достойного тебя мужчину.

— Райвер был достоин меня во многих отношениях. Он не был богатым, но он был порядочным человеком и любил меня. А по-твоему, порядочным может быть только богатый человек?

Тревор вздохнул:

— Когда ты богата, не исключено, что многие мужчины не нацелены на романтические отношения. Откуда мне было знать, искренен Райвер или нет?

— Ты мог бы для начала не говорить ему: «Убери руки от моей дочери и оденься».

Тревор наклонился вперед и поднял бровь:

— Для начала мне не помешало бы познакомиться с моим потенциальным зятем, Морган.

— Я скрывала его от тебя, потому что знала: ты не позволишь нам пожениться. — Морган печально посмотрела на руки, сложенные на коленях. — Ты контролировал мою жизнь с са мого детства. И как только я попыталась жить взрослой жизнью, ты мне помешал.

— Ты вышла замуж, Морган. Это был не просто пирсинг носа или любой другой безобидный юношеский бунт. Ты вышла за мальчишку, которого знала менее трех месяцев. Не познакомив его с семьей. Не заключив брачного контракта. Если бы я разрешил тебе жить собственной жизнью, случилась бы катастрофа. Тебе было всего девятнадцать лет.

Морган резко подняла голову и покраснела:

— Прекрати читать мне нотации о том, что, по-твоему, я сделала неправильно в своей жизни. Мы должны поговорить о том, что сделал ты. Ты мне врал. Ты манипулировал моими чувствами. Мне почти тридцать лет, но иногда мне кажется, что ты по-прежнему дергаешь за ниточки моей жизни, словно я марионетка.

— Я думаю, ты преувеличиваешь, Морган.