Изгои пытались возразить, но направленный на них револьверный ствол в руке голодного, отчаявшегося зверя, не позволил им настойчиво аргументировать. Они собрали крохи провианта, сбросили деревянную лодку, из-под пайол которой сочилась вода, и отправились в никуда. Через несколько дней пути, туманным утром к ним приблизилась разбитая парусная яхта. А когда на ее палубе показался яхтсмен, пообещавший довести умирающих от голода и жажды людей к дрейфующему поблизости кораблю, полном еды, Грин вновь поверила в свою удачу…

Глава девятая

«В трюме»

Нона проснулась, когда у ее лица со звоном упала миска с едой. От удара содержимое миски плюхнулось на засаленный пол. Женщина слышала отдаляющиеся шаги, а потом лязг запирающейся двери. Как бы она хотела, открыв глаза, оказаться в каком-нибудь другом месте. Даже кубрик «Лилит», вызывавший тошноту и наводивший тоску, вдруг стал для пленницы раем. Да и квартира, в которой раньше жила Нона, казавшаяся женщине логовом боли и страха, вызывающая лишь чудовищные воспоминания о былой жизни с первым мужем, уже не была таким гиблым местом, как трюм, ставший ей настоящей темницей. Смотря на помещение через прутья, Нона ощущала себя безвольным животным на скотобойне. Ей постоянно приходилось терпеть боль, холод, голод и чудовищную жажду. А еще Уилкинс старалась подавить страх, прощупывающий оборону ее демобилизованной, израненной нервной системы, и с каждым новым часом, проведенном за решеткой, узница, как ей казалось, понемногу сходила с ума. Больше всего женщина боялась чудовищных побоев. Эти звери избивали с особым пристрастием, и после их ударов многочисленные избиения бывшим мужем казались Ноне не такими уж жестокими и страшными, как раньше.

Трюм был заставлен клетками, в которых, подобно зверям в зоопарке, находились люди. В дальнем углу уже очень долго, застыв на месте, стоял Марти. Он был скрыт во тьме, и из клетки доносилось лишь бормотание. Ноне казалось, что после того, как его схватили и избили, рассудок мужчины помутнел. Он шептал что-то в темном углу клетки и игнорировал обращения экипажа шхуны, пытавшегося узнать состояние здоровья. В помещении была собрана вся команда шхуны, кроме Ноа, Стэнли, Джессики и Агаты. Также в трюме находились и другие пленники, одними из них была молодая пара, брошенная за решетку днем раньше.

Еще Нона переживала за Лэйна. Старик лежал спиной к остальным в дальнем углу своей клетки. Иногда она слышала его мучительные стоны, вероятнее всего, Лэйн испытывал сильную боль, ведь головорезы, напавшие на команду, били, не жалея никого.

— Мне нужно выбраться из этого места… — хрипя произнес Эдвард, но его слова услышала только Нона, а для остальных голос старика был слишком слаб. Он говорил из последних сил, и Уилкинс решила, что это его последние минуты жизни. «Вот-вот страдания Лэйна прекратятся. Он сейчас умрет. Жаль Агату. Черт, она осталась совсем одна. Если, конечно, девочка еще жива», — думала Нона.

— Всем это нужно, — ответила Уилкинс грубо, как обычно.

— Ты не понимаешь… — хрипел он, — у меня есть зерно… Агата… Я не могу оставить ее. Мне нужно… — не договорив, старик замолк.

— Эй!.. Эй, Эдвард?.. — кривясь от боли, Нона поднялась и прильнула к прутьям, но Лэйн больше ничего не ответил, он лишь тяжело дышал и едва слышно стонал от боли.

— Оставь ты старика! Дай умереть спокойно… — с раздражением бросил Итан.

— Может, нужно позвать на помощь? Пусть они ему помогут, — в разговор вклинилась Эшли, выброшенная за борт буксира, с которой экипаж шхуны познакомился после того, как она пришла в себя сегодня утром.

— Чего? — улыбаясь, протянул Олдридж, — ты сейчас серьезно? — сплюнув кровью, продолжил он. — Черт побери, я не хочу доживать последние дни, а возможно, часы своей жизни рядом с такой идиоткой, как ты!

— Закрой-ка пасть! — угрожающе произнес громила, которого вчера на пару с Эшли головорезы затащили в трюм.

— А если не закрою? — ответил Итан.

— Тогда я доберусь до тебя и впечатаю в пол, понял⁉

— Брайан, не трать на склоки последние дни своей жизни, — из дальней клетки послышался знакомый голос. Говоривший человек находился в полумраке и его лица было не разглядеть, но Грин и Остин сразу узнали собеседника. Им оказался капитан буксира Дарси Уолш.

— Надо же! — воскликнул регбист и, кашляя, хрипло рассмеялся, — а говорят, справедливости нет. Пожалуйста! Что это, как не она?

— Я бы на твоем месте не смеялся так, ведь за семь дней, пока эта темница стала моим последним пристанищем, я уяснил одно… Дольше на этом корабле живут бабы… Знаете, кстати, почему?

— Догадываемся! — осознавая патовость своего положения, отрезала Нона. Слышать подробности из уст незнакомца, которому, видимо, доставляло удовольствие играть на нервах сокамерников, ей не хотелось.

— Вы что, еще не знаете, что делают здесь с пленными?

— Трахают что ли? — нервно хихикнув, спросил Брайан.

— А-а-а… Так, вы все счастливчики. Наверно, по пути в трюм вы были без сознания, — загадочно произнес капитан буксира. — А я видел камбуз… Мы все — корм! Они, — Уолш показал на запертую клинкетную дверь, — едят людей…

— Что? Да ты совсем из ума выжил, старый сукин сын! Я еще поняла это, когда ты решил вышвырнуть нас за борт своего корыта.

— Ну да, как же… А где ваш друг и мой бывший рулевой — Пэйдж? Не задумывались? — он выдержал паузу, но ему никто не ответил, и тогда он добавил, — Нил, можно сказать, подарил вам день жизни. Мне, кстати, тоже, так что давайте помянем его этой стряпней и молчанием, ну, и насладимся еще одним днем…

— Я вот подумала, где Ноа, Стэнли и Джесс?.. — задумчиво протянула Нона.

— О да… Наверняка… — продолжал накалять обстановку Дарси Уолш, но, когда коллектив в очередной раз его проигнорировал, он перестал нагнетать. Теперь капитан