– Сделаем! Вы, если что, звоните, Зиновий Фадеевич! Все вопросы решим, не оставим бедную женщину без помощи!

Поблагодарив Мирояна, я поспешил в больницу. 

Очередной дежурный реаниматолог – я уже знал, что доктора работают сутки через двое – меня не обрадовал.

– Состояние пациентки ухудшается. Мы опасаемся развития очень опасного состояния, когда начинают один за другим отказывать внутренние органы, – сообщил врач. 

– Что можно сделать? – я запретил себе паниковать и говорил ровно, без эмоций.

– Боюсь, в наших условиях сделано все, что можно. 

– Намекаете, что есть клиники, где могли бы сделать больше?

– Думаю, да… в Москве…

– Что нужно, чтобы перевезти Алевтину в Москву?

– Деньги. Много денег. Направление мы оформим, с клиникой договоримся, но вот транспортировка вертолетом санавиации возможна только на платной основе, – уже не стесняясь, объяснил доктор и озвучил стоимость такой поездки. 

Я задумался. Сумма прозвучала внушительная. Квартиру в Москве за такие деньги не купить, а вот на хороший автомобиль из салона хватило бы. 

– Наверное, найти такие деньги, да еще в короткий срок, почти невозможно, – заметив, что я не спешу отвечать, снова заговорил реаниматолог.  – Но и тянуть с этим нельзя: через пару-тройку дней состояние больной может ухудшиться настолько, что транспортировка станет невозможна. 

– Договаривайтесь с клиникой, вызывайте вертолет. Я все оплачу, – решение далось мне непросто, но другого выхода я не видел. 

Не мог я позволить, чтобы Алевтина погибла! Почему так – и сам не смог бы объяснить, но мне казалось это чуть ли не самым главным в жизни!

– К завтрашнему дню все будет сделано, – реаниматолог выдохнул с облегчением и, простившись, ушел. 

К Никите я не пошел: в больнице был сонный час, и я не видел смысла нарушать режим. Позвонил генетику, узнал, что результаты теста на отцовство пришли, и отправился в клинику. Ехал туда с ощущением, что меня ждет суд и приговор, причем не важно, будет ответ положительным или отрицательным – все равно моя жизнь изменится безвозвратно!

Конверт с результатами теста, выданный генетиком, открывать в кабинете не стал: слишком уж явное любопытство проступило на лице доктора. С внешне невозмутимым видом я засунул конверт в портфель, попрощался и пошел в машину, где ждал водитель, приставленный ко мне Мирояном.

– В офис, Зиновий Фадеевич? – тут же поинтересовался парень.

– В гостиницу. 

Шофер кивнул и выехал с парковки.

Пожалуй, можно было бы вскрыть конверт в прямо в машине, но мне хотелось остаться одному, прежде чем я узнаю, что там, в этом прямоугольнике из плотной бумаги. 

И вот, наконец, гостиница, номер «люкс», и я наедине с собой.

Сбросил пиджак, ослабил галстук и даже приоткрыл окно. Только потом извлек конверт из портфеля, вскрыл его и вчитался в документ. На обычном листе формата А4 было много лишней информации, которая сбивала с толку, но в самом низу я увидел выделенное жирным шрифтом слово «Заключение», а после него – «совпадение 99%». 

Ну, вот. 

Теперь я знаю: Никита – мой. 

Мой ребенок, мой сын…

Как я ни готовился к этому, но новость все равно оглушила меня. 

Я опустился в кресло, еще больше ослабил галстук, снова перечитал последнюю строчку документа, а потом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. 

Меня разрывало от эмоций. 

Убойный коктейль из радости, горечи, злости, испуга и нежности гулял по венам, требуя выхода. 

Я достал телефон и набрал дядю Родиона.

– Отец? Есть новости! – поспешил выпалить главное, как только вызов был принят. 

– Излагай, сын. – Вот за что всегда любил старика: он умел пренебречь формальностями и сразу перейти к сути вопроса. 

– Сегодня я узнал, что у меня есть сын, – сообщил я главное и замолк, ожидая реакции самого близкого мне человека. Единственного, кому я по сей день полностью доверял. 

– Вот как? Отличная новость! – по голосу дяди я понял, что он улыбается. – Поздравляю, сынок! Что ж ты мне не говорил, что с кем-то всерьез встречаешься, и что твоя женщина беременна?

– Моему сыну четыре года, отец! И я встречался с его матерью лишь однажды…

– О! Ну… хм… я так понимаю, это была девочка на ночь?

– Вот именно. На ночь. 

– Но ты уверен, что ребенок твой?

– Я сделал тест на отцовство. 

– Прекрасно! Мальчик здоров? 

– Да, насколько мне известно. Он получил травму – вывих плеча, но его уже вправили. В остальном вроде бы совершенно обычный малыш. 

– Ты с ним уже познакомился? Он знает, что ты – его отец? – дядя продолжал расспросы, и я подробно отвечал на них, чувствуя, как неподъемный груз, внезапно свалившийся на мои плечи, становится все легче.

Постепенно я рассказал все: и про аварию, и про наше знакомство с Алевтиной, и что сейчас она в очень тяжелом состоянии в больнице. 

– Мне предложили перевезти ее в Москву, дядя…

– Соглашайся без раздумий! – тут же перебил меня старик. 

– Собственно, я так и собирался, но ты не представляешь, в какую сумму мне обойдется перевозка! А ведь я договорился, что ее переведут в лучшую клинику, где часть услуг будет платной!

– Не прибедняйся, Зин! И не жалей денег. Ты ведь не хочешь, чтобы твой сын потерял мать в четыре года? Вспомни – твоя мать умерла, когда тебе было четырнадцать, и как – легко тебе было?

– Это удар ниже пояса, отец! – возмутился я. – Зачем так жестко?

– Чтобы осознал! Прости, но я – делец, и от привычки продавливать свои решения уже никогда не избавлюсь.

– Ладно, проехали. Надеюсь, ты больше не станешь вот так…

– Постараюсь. Еще раз прости, сын. Значит, женщину ты везешь в Москву, а ребенка?

– Никиту. Моего сына зовут Никита. Его я переведу в ту же клинику, в отделение детской неврологии. Домой забрать пока не получится: по документам я ему – никто. 

Дядя Родион немного помолчал, посопел в трубку, раздумывая, потом выдал готовое решение:

– Есть у меня хороший адвокат по семейным делам. Встретишься с ним, все расскажешь. Ты ведь намерен узаконить свое отцовство?

– Разумеется!

– Ну, вот Гольштейн тебе и поможет. 

– Спасибо, отец. 

– Не благодари. Жажду увидеть внука. Когда вас ждать в Москве?

– Завтра.

– Прекрасно! Звони, как доберетесь.